Свой путь. Андрей Светонос

исключением?

      – И каково её значение?

      – Сходить на вершину Белухи, что касается лично меня.

      – И всё?

      – И всё, что же ещё?

      – А для остальных?

      – Каждый пусть сам в этом разбирается.

      – А у нашего маршрута тоже прописана судьба, как ты думаешь? – через паузу поинтересовалась Люба.

      – А как же!

      – И какая же?

      – Кто же может это знать?

      – А ты, Андрей, сам как чувствуешь, пустит ли нас на себя Белуха?

      – Не знаю, право. Пока мы будем ходить по ледникам вокруг Белухи, всё будет как сейчас. А вот что дальше – не знаю, – ответил я, а сам почувствовал, что дальше я не вижу себя с группой, и не понимаю почему. А ещё подумалось, что хоть и слажена эта команда, но в таком состоянии духа жизнь её в данном составе не долговечна.

      На скальном участке мы с ней совсем потеряли из виду ушедшую выше на перевал группу. Подъём становился всё круче. Мы шли, как горные козы, по узеньким уступам загорелой на солнце ярко-коричневой скалы. Солнце грело нам спины, и настроение было прекрасным в отсутствии хмурых спутников. Люба шла в метре выше меня, её шаг был неровным. Я не на шутку стал волноваться и подстраховывать снизу, в готовности остановить её падение, прижав к скале.

      Наконец, мы с Любой вышли на перевал, с которого на ледник Менсу спускался по верёвке уже четвёртый человек, Игорь. А на страховочной станции оставался только Николай, который одарил нас крайне недовольным взглядом. Я принял его недовольство на свой счёт, согласно своему природному чувству чрезмерной ответственности, хоть в данной ситуации это было не логичным. Прекрасное благодушное настроение сразу сменилось на спортивно-боевое. К тому же, здесь, на теневой стороне скального перевала, рай в душе сменился на погружение в ад какого-то немотивированного противостояния, казалось бы, единомышленников в спортивной сфере.

      Верёвка, закреплённая в скале, была переброшена через бергшрунд, разверзнутый в двадцати метрах ниже «станции» между скальным перевалом и ледником Менсу. И по ней мы съезжали через эту зияющую трещину. Как только Игорь спустился и освободил верёвку, Николай дал команду Любе на спуск. Спустившись до трещины, которая была шириной около двух метров, она остановилась в нерешительности. Решив помочь Любе словом, я громко ей сказал:

      – Сильнее отталкивайся от скалы ногами и отпускай совсем верёвку, легко перелетишь на ледник!

      Она не послушала меня и продолжила медленный спуск, ногами почти что уже погружаясь в трещину. Николай, стоя за моей спиной, почему-то молчал. Я больше не стал выпячиваться и наблюдал. Наконец, стоящий на льду за краем бергшрунда Игорь, через короткую паузу догадался потянуть за нижнюю часть верёвки, вытащив тем самым Любу к себе на лёд. Наблюдая за происходящим, я понял, насколько слаба группа технически. Мне стало достаточно, для оценки, уже одной этой картины. Дождавшись того, как Люба освободила верёвку, даже не огласив это, как положено по правилам, Николай скомандовал спускаться мне. Я спустился за пару