Свой путь. Андрей Светонос

над уровнем моря), мы увидели удивительно сжатый каньон ущелья Кара-Оюк с крутым спуском по его леднику. Узкая ложбина с острыми гребнями окаймляющих скал, укрываясь в своей верхней части столь же узкой ледово-снежной рекой, дальше, за горизонт видения была устлана похожими друг на друга тёмно-коричневыми «чемоданами» курумника.

      У меня сложилось впечатление, что будто бы неведомый великан уложил, так гармонично, каменную кладку во всю ширину ущелья. «Чемоданы» лежали своей удлинённой стороной, как гигантские неровные кирпичи, вдоль спуска.

      По-спортивному дружно спустившись по леднику с использованием всего страховочного снаряжения, мы немыслимое количество часов шли по этим «чемоданам». За изгибом влево от этого распадка не было видно конца каменной реки. По ходу нашего движения она будто «утекала» всё дальше вниз, к вожделенной «зелёнке».

      Сначала могло показаться, что это несложный спуск. Верхняя поверхность «чемоданов» была почти ровной и горизонтальной. Но своим размером и расстоянием между собой они разнились. Шаг по ним был прерывистым. Сделав по одному камню от трёх до шести шагов, приходилось перепрыгнуть на другой, лежащий ниже, через промежуток между ними до двух метров. Со временем это начало всё больше утомлять.

      Под верхним слоем этих глыб было ещё несколько этажей таких рядов в недосягаемую глазу глубину. А под всеми ними журчала речка, стекающая с ледника. Звук её потока усиливался акустикой этого гигантского каменного лабиринта. Но воду из неё невозможно было ни достать, ни даже увидеть. Жажда мучила уже полдня, а постоянное гулкое журчание дразнило часами всё сильнее. Часто между «чемоданами» расстояние оказывалось больше, чем можно перепрыгнуть. Тогда приходилось спускаться на лежащий ниже ряд и пробираться по наитию в лабиринте. Так, очень скоро, вся группа потеряла друг друга из виду, поодиночке, то погружаясь, то выходя наверх. При этом, впервые за все дни, кое-кто стал весело перекликаться, развлекая себя от выматывающей монотонности движения. По голосам, я слышал, что это были в основном Мила с Любой и, как ни странно, стало мне – Игорь. О последнем я лишь догадывался, до сих пор пока не услышав ни звука от него.

      Казалось, что конца этой каменной реке не будет, сознание стало переходить в какое-то подобие трансцедентального состояния от однообразия движения. Поглядывая на острые вершины боковых скальных стен ущелья, неровными зубцами гигантской пилы врезающихся в тёмно-синее небо высокогорья, мне подумалось, что когда-то давно здесь произошло землетрясение. И, отколовшиеся со скал камни, падали в ложбину распадка и укладывались так, как им было удобно. Другого прагматичного объяснения не получилось подобрать. Я снова шёл замыкающим в очень удобном и уместном для себя уединении, сливаясь душой с окружающей загадочной природой. Хотелось раствориться в ней, но человеческое естество требовало своего и звало не отставать от людей.

      Наконец, уже во второй половине дня, мы вышли из каменного лабиринта в распахнувшийся