Ждите Алый Закат. Леонид Воробьев

я закричал, завопил во всю глотку, а мой голос, пронесшись во тьме, довольно скоро затерялся в пустоте. И именно звук моего собственного голоса напугал меня больше всего. До этого момента, попадая в свой кошмар, я был не в силах выдавить из себя ни малейшего хрипа, но теперь мой крик звучал, как и положено, громко и ясно. И лишь благодаря этому я, наконец, к своему бесконечному ужасу, осознал, что, это был больше не сон.

      Словно при помощи интуиции или же некого шестого чувства я ощутил, что иначе, как по тому же самому дереву, выбраться из этого ужасного места было невозможно. Кора его была грубой с крупными щелями и выступами, за которые я без особых проблем смог бы зацепиться. И вот, не теряя ни секунды, я ринулся к огромному стволу, пальцами рук вцепился в его кору и, что было сил, подтянул себя вверх. Мне было страшно, обреченность и ужас были моими спутниками в этом темном пустом мире. Подгоняемый паникой и поддерживаемый стремлением поскорее отсюда выбраться, я поднимался все выше и выше. Вода заливала мои глаза, а холод сковывал мышцы, но я продолжал двигаться вверх. Каждая секунда, казалось, тянулась целую вечность, а от осознания высоты, на которую я поднимался, кружилась голова. Я боялся этого места, боялся даже не умереть, а навеки остаться здесь. Довольно скоро подо мной исчезла земля, тьма сгустилась так, что я с трудом различал расплывчатые контуры своих рук. Огромный ствол вился и изгибался, мне то приходилось карабкаться по почти вертикальной поверхности, то под столь пологим углом, что я даже мог упереться в него ступнями ног. И вот, наконец, высоко над собой я разглядел знакомую дыру. Темно-серым пятном она выделялась на фоне черного свода этого ужасного циклопического подземелья. Та самая лысая ветвь, что я видел в своих снах, крепко держалась за ее края, впиваясь своими кончиками в старый крошащийся бетон.

      Первым делом, выбравшись из дыры, я перевернулся на спину и отполз подальше от рваных краев кошмарной пропасти. Мои ладони кровоточили, а пальцы дрожали, одышка сковывала грудь, будто стальные тросы, но, несмотря ни на что, я не мог более оставаться в этом месте, я должен был бежать.

      Итак, то и дело, спотыкаясь и поскальзываясь, я взобрался наверх по крутым ступенькам тоннеля, продираясь сквозь заросли полыньи, лопухов и кислицы, выбежал на смотровую площадку, где немедленно замер в кошмарном изумлении. Передо мной открылась большая панорама на абсолютно темный безмолвный и неподвижный город, будто бы погруженный в глубокий летаргический сон. Ничего не менялось, все оставалось точно таким же, как и в самом первом моем осязаемом кошмаре.

      Все еще гонимый страхом, я, что было сил, побежал вниз по горной дорожке, выложенной бетонными плитами. Воздух шумел в ушах, растения хлестали меня по лицу и рукам, но я бежал, бежал без оглядки. Мимо церкви, по длинной японской лестнице, вниз, в город. Спустя несколько минут пересек железную дорогу и вышел на городскую улицу. Серые дома угрюмо взирали на меня черными квадратами своих окон, холодный ветер заставлял вздрагивать, а каждый малейший