Чужой путь. Лана Верес

одежда – переоденься и спускайся в библиотеку, там тебя ждут. У тебя пять минут!

      И хотя тон оставался дружелюбным, её слова звучали как приказ. Прислуга уже закончила уборку и выходила из комнаты. Я встала и направилась в ванную.

      Одежда, приготовленная для меня, оказалась строгого кроя: тёмный костюм с белой блузкой. Она напоминала форму служащего или ученика старших классов. Что-то подобное я видела у брата, когда он учился в закрытом колледже. Всё было идеально выглажено и разложено на подставке возле зеркала.

      Пока я переодевалась, мысли хаотично метались в голове.

      Что происходит? Почему такая спешка? И главное – зачем?

      Не оставляющие в покое меня вопросы только усиливали мое беспокойство. Закончив одеваться, я взглянула на своё отражение в зеркале. Синяк еще не сошел, как и царапина на подбородке от вчерашнего падения в кусты… На меня смотрело изможденное лицо с горящими от тревоги глазами.

      Спустившись вниз, я направилась к библиотеке. С каждым шагом волнение нарастало, давая о себе знать учащённым пульсом и влажными ладошками.

      – Дорогой, ты уверен? – внезапно услышала я голос мачехи за приоткрытой дверью библиотеки, когда уже собиралась войти. Любопытство заставило меня отступить в тень и затаиться.

      – Да. Скоро её совершеннолетие, – ответил ей отец. – Ты и так затянула, всё надеялась на милого сыночка.

      – Не говори так, он же и твой сын! – возмутилась мачеха.

      – Лучше бы его вообще не было, чем такой никчёмный болван! И даже не думай перечить. Молчать, я сказал! Всё! Ты не справилась с его воспитанием и сделала из него дебила! А потому засунь свои эмоции куда подальше и делай, как я скажу!

      Не нужно было обладать семи пядями во лбу, чтобы понять: между отцом и мачехой – серьёзный конфликт, раз обычно хладнокровный отец кипел от ярости. Кажется, мачеха всхлипнула, а отец продолжал:

      – Выжми из неё всё, что возможно, и не давай ей спуску.

      По шагам я поняла, что он направляется к двери. Моя молниеносная реакция, выработанная годами, не подвела. Метнувшись в сторону, я спряталась в нише за огромной вазой с цветами. Дверь библиотеки открылась, и из неё вышел отец, напоминающий грозовую тучу. Когда он резко прошёл мимо, не заметив меня, я перевела дух. Из библиотеки доносились звуки покашливания и льющейся воды в стакан. Выждав несколько минут, я выбралась из своего укрытия и, как ни в чём не бывало, подошла к приоткрытой двери библиотеки. Тихонько постучала.

      Прочистив горло, мачеха сказала:

      – Входи!

      Толкнув дверь, я увидела мачеху, сидевшую в кресле у камина. Её взгляд был устремлен куда-то вдаль. В руке у неё был наполовину пустой стакан с водой.

      – Садись, – произнесла она, не поднимая глаз.

      Я послушно опустилась на диван напротив неё. Несколько секунд длилось молчание, затем мачеха, наконец, посмотрела на меня. Её взгляд был настолько полон ярости, холода и злости, что если бы всё это, как говорят, убивало, она бы уже десять раз убила меня.

      – Готова? – спросила она.

      – К чему «готова»? – осмелилась я спросить