Красный гаолян. Мо Янь

Лэн поднял чарку, отпил половину, поставил и сказал:

      – Командир Юй, что-то я перебрал с алкоголем, так что откланяюсь!

      Бабушка положила руку на пистолет и спросила:

      – Пойдешь бить япошек?

      Командир Юй со злостью прошипел:

      – Не надо его уговаривать, он не пойдет, так я пойду.

      Лэн сказал:

      – Я пойду.

      Бабушка убрала руку, командир подразделения Лэн схватил пистолет и повесил на пояс. У Лэна была белая кожа и с десяток черных оспин вокруг носа. На поясе у него была закреплена запасная обойма, а под тяжестью пистолета пояс и вовсе провис как перевернутый месяц.

      Бабушка сказала:

      – Чжаньао, вверяю тебе Доугуаня, послезавтра возьми его с собой.

      Командир Юй посмотрел на моего отца и с улыбкой спросил:

      – Названый сынок, кишка-то не тонка?

      Отец презрительно глянул на темно-желтые крепкие зубы командира Юя, показавшиеся между губами, и промолчал.

      Командир Юй взял чарку, поставил отцу на макушку и велел отойти к двери и встать прямо, а сам взял браунинг и направился в угол комнаты.

      Отец наблюдал, как командир Юй сделал три шага, каждый был широким и неспешным. Бабушка побледнела. Уголки губ Лэна растянулись в усмешке.

      Командир Юй дошел до угла, остановился, потом резко развернулся. Его рука поднялась, глаза потемнели так, что даже блеснули красным светом, а потом браунинг выплюнул струйку дыма. Над головой отца что-то просвистело, чарка разлетелась на мелкие осколки. Один свалился отцу за шиворот, он втянул голову в плечи, но осколок проскользнул за пояс брюк. Отец ничего не сказал. Бабушка побледнела еще сильнее. Лэн плюхнулся на лавку и, немного помолчав, сказал:

      – Хороший выстрел.

      Командир Юй похвалил:

      – Молодец, парень!

      Отец сжимал в руке браунинг и чувствовал, что он на удивление тяжелый.

      Командир Юй сказал:

      – Не мне тебя учить, ты и сам знаешь, как стрелять. Передай Немому приказ – пущай готовятся!

      Отец с браунингом в руке забурился в заросли гаоляна, перешел дорогу и добрался до Немого. Тот сидел в позе лотоса и точил длинный кинжал большим ярко-зеленым камнем. Остальные члены отряда кто сидел, кто лежал.

      Отец сказал Немому:

      – Велено готовиться!

      Немой покосился на отца и продолжил точить кинжал. Через некоторое время он сорвал несколько листиков гаоляна, вытер с клинка пыль, оставшуюся от камня, затем выдернул тонкую травинку и опробовал остроту кинжала: стоило лезвию коснуться травинки, как она разлетелась на две части.

      Отец повторил:

      – Велено готовиться!

      Немой вставил кинжал в ножны и положил рядом с собой. Его лицо расплылось в хищной улыбке. Он поднял свою огромную лапищу, помахал отцу и что-то промычал. Отец осторожно подошел ближе и остановился в шаге от Немого, а тот потянулся, ухватил отца за полу, с силой дернул, и отец упал на его грудь. Немой потащил отца за ухо, у того