В середине апреля. Анастасия Нуштаева

и господа! Боги и богини! Рад отправить вас на всеобщее собрание богов всех культур в это прекрасное весеннее утро…

      – Да ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – воскликнула Морана, когда хрустнула палочка, которая держала ее волосы.

      Пряди ночным водопадом рассыпались по плечам, спине, а их кончики едва не коснулись земли.

      Леле стало стыдно за Морану, Сема еле сдерживался, чтобы не засмеяться, а Хорс глухо застонал.

      – Вы можете хоть раз побыть серьезными? – спросил он.

      – Почему «вы»? – воскликнул Сема. – Мы с Лелей молчали!

      Хорс не ответил. Он подождал, пока Морана закончит с волосами, а ее лицо из разъяренного сделается хотя бы злым. Затем он продолжил, но теперь благоразумно решил не тянуть.

      – В общем, легкой вам дороги! Жду через неделю! Сема, доставай тетрадь.

      – Я уже записал.

      – Ну хорошо. Достань и покажи, – сказал Хорс.

      – Да зачем?

      В равнодушии Семы Леля слышала какой-то подвох.

      – Сема, – сказал Хорс теперь строго.

      Сема несколько секунд просто смотрел на него, а потом полез в рюкзак. Вскоре он швырнул тетрадь в Хорса и, пока тот ее раскрывал, схватил за руку Лелю и Морану.

      Леля успела услышать только встревоженное:

      – Последняя строка?

      А затем наступила тьма.

      Глава 3

      Леля ожидала чего угодно, но не морского ветра, который стал терзать ее лицо ее же волосами.

      Сема отпустил руку, как только Леля открыла глаза. Море. Бескрайнее, как… да как любое море. Оно переливалось нежным голубым оттенком, какой бывает только утром. И волны моря были утренними, мелкими, едва слышными. Если бы вода врезалась в каменный пирс, а не в песок, как на этом берегу, то ее совсем не было бы слышно. Тихое, спокойное море. Леля любила его таким… Да и любым другим.

      Но что-то было не так. Леля знала, что в горах есть водоемы, речушки и озера. Но моря…

      – Ой, Сема, спасибо большое! – услышала Леля Морану. – Хоть на пару часов меньше торчать на этом клятом Олимпе!

      Тут Леля наконец-то развернулась. Справа стоял Сема, сжимая лямку рюкзака, и глядя вперед на вывеску деревяной лачуги, где значилось «У Догоды». По другую руку от него стояла Морана. Она заправила волосы за уши и, подобрав юбку, двинулась к лачуге.

      – А ну-ка, – сказал Сема, посмотрев на Лелю. – Бывший студент-мифовед, расскажи, что знаешь, про Догоду.

      – Догода – богиня приятного вечера и ясной погоды…

      – Ну за погоду она не отвечает, – сказал Сема. – Сейчас это обязанности тебя и Мораны.

      Он подождал немного, думая, что Леля что-то спросит, но она молчала, соображая. Так что Сема неспешно двинулся к деревяному зданию. Только когда он прошел десяток метров, Леля отмерла. Она бросилась за ним – но не быстро, потому что по песку не побегаешь.

      – Догода славянская богиня, но живет на Олимпе? – спросила Леля, когда нагнала Сему.

      – Нет, – Сема улыбался, глядя себе под ноги. – Мы в Яви.

      Леле стало дурно. А как же собрание?!

      – Но мы…

      – Ничего