В середине апреля. Анастасия Нуштаева

Волосы светлые, как у… Как, вот, у Лели!

      Догода показала на Лелю, и та еле сдержалась, чтобы все же не упрыгать на стульчике. Желательно за дверь. Но внимание Догоды на чем-то одном долго не держалась. Она посмотрела на Сему и словно начала его умолять:

      – Я тебе говорю, Семочка! Это была она!

      Сема едва заметно качал головой.

      – Я ее сразу узнала, – говорила Догода. – Только сперва что-то меня смущало. Я не понимала, не понимала… А потом поняла! Она была в джинсах! Представляете! Наша Леля и в черных джинсах!..

      – Вот наша Леля, – сказал Сема, дернув подбородком в сторону Лели. – А то обычный человек.

      Догода немного смутилась холодного тона Семы, но продолжила:

      – В общем, я у нее спросила, она как обычно будет. А она посмотрела на меня, как на придурочную! Но мне не страшно! Не впервой ведь!..

      Леля не понимала, почему Догода так веселится. Ей от таких слов было жутко. Прошлая Леля не помнила ничего о Нави, о богах, о том, кем была раньше. Сколько она была богиней, прежде чем вернулась в Явь? Наверное, совсем не долго. Хотя если Догода, которую в Нави не застанешь, знала ее, то не так уж мало… Интересно, когда открылось кафе? И с каких пор Догода и Коляда живут в Яви, словно обычные люди?

      – … я ей даже скидку сделала, только она, наверное, не заметила этого. Чаевых не оставила! Это так на нее не похоже…

      Вдруг Сема прервал Догоду:

      – Она вас узнала?

      По тому, как резко с лица Догоды сбежала улыбка, Леля поняла ответ. Вместо нее ответил Коляда:

      – Ты сам как думаешь?

      Сема не ответил. Он стиснул губы, отвернулся и уставился в пол. Недолго все молчали. Казалось, скорбели, поэтому Леля старалась не издавать ни звука.

      Затем все услышали что-то неясное. Словно дракон плевался. Коляда опомнился первым.

      – Догода, стряпня твоя.

      – Точно! Точно-точно! – Сказала она, вскакивая. – Уже бегу! Извините!

      Не понятно было, перед кем Догода извинялась: перед теми, кто сидел за столом за то, что отлучается, или перед варениками за то, что забыла про них.

      – А пить кто что будет? – сказала она.

      Голос Догоды теперь слышался отдаленно, словно она из печи кричала. Но когда Леля обернулась, то увидела, что Догода копошится под баром.

      – А где меню? – сказала Морана.

      Здесь, в этом странном кафе, которое открыли Догода, богиня приятного вечера, и Коляда, бог застолий, все выглядели какими-то домашними.

      Морана словно стала младше, ее белоснежное лицо не прорезали морщинки, какие проявлялись, когда она хмурилась… То есть всегда в Нави. Она заправила волосы за оба уха, и Леля смогла разглядеть ее лицо. Скулы у Мораны острые, но подбородок – мягкий. Вместе это смотрелось гармонично. Из гармонии, верно, была вся красота Мораны. Кнопка-нос, но тонкие строгие брови, узкие, будто вечно прищуренные глаза, но ресницы длинные, с мягким завитком.

      Сема медленно моргал, словно вот-вот заснет, и зевал широко, не прикрывая рта. Он выглядел расслабленным и домашним всегда, так что сейчас не сильно изменился. Только сделался