В середине апреля. Анастасия Нуштаева

сказал:

      – Есть плохая новость и очень плохая. С какой начать?

      Леля похолодела от ужаса, хотя Сема не унывал. Что случилось? Их отчитали за то, что они опоздали? Вряд ли, ведь храм полупустой. Тогда, может, кто-то нарушил какое-то правило? Например, Морана, которую Леля ненадолго упустила из виду, пока поднималась по лестнице. За это время она бы успела оскорбить Гелиоса за яркость его солнца или, например, почесать за ушком только одну голову Цербера.

      – Давай с очень плохой, – сказала Леля.

      Что еще могло пойти не так? Они ведь тут совсем недолго…

      – Обед будет только на ужин.

      Леля захныкала. Сема не обратил на это внимания и продолжил:

      – А плохую хочешь узнать?

      – Теперь не особо, – сказала Леля и двинулась вдоль коридора.

      – Ну я все-равно скажу, ладно?

      Сема обогнал Лелю, развернулся и пошагал задом наперед. Леля не ответила, но Сема сказал:

      – Лучше не спускаться сейчас в холл, потому что Клио и Эгерия устроили состязание: кто больше несчастных соберет на экскурсию по Олимпу. Так что лучше им на глаза не попадаться. Идем домой…

      Сема остановился и хотел взять Лелю за локоть, чтобы оттащить к покоям. Но Леля, услышав слово «экскурсия», замерла. Увидев, как ее губы расплываются в мечтательной улыбке, а глаза загораются, Сема сказал:

      – О нет, нет, нет… Мы не пойдем на экскурсию, слышишь?

      – Пожалуйста! – воскликнула Леля. – Это вы с Мораной тут были! А я ни разу не была! Пожалуйста-пожалуйста! Давай пойдем!

      – На улице плюс пятьдесят, – сказал Сема, продолжая тянуть Лелю к покоям. – А ближайшая вода в триллионах километров свободного падения.

      Леля сопротивлялась, хоть и сложно было противостоять Семе. Все-таки он был сильнее.

      – Ну умоляю тебя! – сказала Леля. – Что угодно для тебя сделаю!

      Аргументов у нее не было, поэтому пришлось унижаться.

      Сема замер и прищурился.

      – Прям что угодно? – сказал он.

      Леля знала этот прищур, поэтому уточнила:

      – Что угодно приличное, не вульгарное, не связанное с позором, едой или Мораной.

      – Тогда мне от тебя ничего не надо.

      Леля вырвала локоть из хватки Семы и прислонилась к стене, чтобы восстановить дыхание после этой неравной борьбы.

      – А надо что-то платить за экскурсию? – сказала Леля, впрочем, не сомневаясь, что не нужно.

      Тем не менее Сема сказал:

      – Да. Плата – позировать для других муз и камен, чтобы им было с кого потолок в бальном зале разрисовывать. – Увидев, что Леля вот-вот согласится, Сема добавил: – Обнаженной.

      – Ой. Нет. Я тогда не пойду, – Леля испугалась по-настоящему.

      – Это шутка, – сказал Сема.

      Ну, конечно. И снова Леля повелась.

      – Не смешная, – сказала она, скривившись.

      – Ты еще скажи, как и все мои шутки.

      – Говорю: не смешная, как и все твои шутки.

      Леле не приходилось строить из себя глубоко несчастную, чтобы разжалобить Сему. Просто потому что Леля уже выглядела глубоко несчастной, а Сема уже разжалобился. Он вдруг