Оружейник из Милана. Пьер Алексис Жозеф Фердинанд Понсон дю Террайль

туда вместе с ним.

      Мадам д’Этамп наклонилась и шепнула еще несколько слов маркизу на ухо, поскольку ее уже приветствовали идущие навстречу Мария и Джузеппе.

      – Красавица моя, – обратилась герцогиня к маркизе, – мадам Екатерина послала меня к вам с дипломатической миссией. Ваше отсутствие заставляет ее жестоко страдать, поэтому она приехала в Лувр специально для того, чтобы быть поближе к вам. Я собираюсь увезти вас в своем паланкине.

      При этих словах мадам д’Этамп повернулась к маркизу и с улыбкой сказала:

      – Не переживайте, мой дорогой сир, завтра утром я ее вам верну.

      Супруги обменялись грустными, но пылкими взглядами. Разве ж это первое звено, сломавшееся в цепочке их счастья?

      – А теперь пойдемте, – сказала в довершение своих слов герцогиня, взяв Марию за руку, – пойдемте, дофина ждет вас.

      После этого вновь склонилась к уху маркиза и сказала:

      – Значит, до вечера?

      Тот поклонился и проводил ее до паланкина, в который также села и его молодая жена.

      Пока носильщики поднимали паланкин, герцогиня прошептала:

      – Маркиз, скажите мне, его матери… кто та женщина, которую он так страстно любит… это не…

      – Ах! – вздрогнув, ответил Сент-Андре. – Разве вы не догадались?

      – Да, – с задумчивым видом ответила она.

      И про себя добавила: «Думаю, эта любовь мне пригодится. Убеждена…»

      Сент-Андре остался в компании одного Джузеппе, и впервые одиночество показалось ему ужасным.

      Вместе с молодой женой у него отняли и счастье.

      Напрасно жизнерадостный неаполитанец своим веселым нравом и неиссякающим энтузиазмом пытался прогнать набежавшее на его лоб облачко печали и уныния… Маркиз хмурился и оставался задумчив. И лишь топот лошади, через два часа остановившейся у подъемного моста перед особняком, вывел его из оцепенения и он с радостным криком бросился навстречу Рафаэлю. Это на самом деле был оружейник.

      – Ах! Дорогой друг! – воскликнул он, спрыгивая на землю и бросая слуге поводья, чтобы тут же, распахнув объятия, броситься навстречу маркизу. – Дорогой мой, лучший мой друг, какое счастье увидеть вас вновь!.. Ах! Не браните меня и не сердитесь… Простите мне мою опрометчивость… Если бы вы только знали какой роковой ветер надувал мои паруса… Поэтому я приехал к вам – к моему другу, советчику и поводырю, я приехал, чтобы открыть вам душу, чтобы доверить вам свои амбиции, надежды и чаяния.

      Маркиз устремил на Рафаэля взор, красноречиво говоривший о его дружеских чувствах.

      – Брат, – сказал он, – ведь я могу назвать так тебя, человека, рисковавшего жизнью для того, чтобы сделать меня таким счастливым. Брат, твоя боль стала моей болью, твои благородные амбиции – моими, твоя мечта – моей страстной целью, к которой я буду стремиться ради тебя. Да, Рафаэль, ты был прав, когда говорил мне: «Я – дворянин, я просто должен быть им».

      – Ах! – воскликнул Рафаэль. – Друг мой, значит, тебе что-то стало известно о моем происхождении?

      – И