Оружейник из Милана. Пьер Алексис Жозеф Фердинанд Понсон дю Террайль

принцесса, поехали, мадам! – вновь воскликнула герцогиня. – Мы должны любой ценой увидеть маркиза де Сент-Андре. Ведь если это он… Ах! Вы и не догадываетесь, что один вид его продлит земное существование короля… Вам же неведомо, какой пылкой любовью Его Величество окружил память об этом сыне, который был рожден в тайне от всех и которого он считает давно умершим… Если мы его найдем, если подведем его к стопам монарха, готового вот-вот угаснуть… Ох! Тогда Господь сотворит чудо…

      По-видимому, в экзальтации мадам д’Этамп было чересчур много пафоса, чтобы считать ее искренней, но дофина не обратила на это внимания и сказала:

      – Хорошо! Едем в Париж… Едем, мадам, не будем терять ни минуты!

      И может быть, произнося эти слова, Екатерина, сама того не сознавая, уступала не желанию продлить жизнь короля, а совсем другому чувству…

      Она была женщиной, ей была присуща наивная юношеская душевная чистота, она любила…

      Она надеялась увидеть его вновь!

      В порыве радостного исступления герцогиня поспешила к королю! Она собиралась броситься к ногам монарха и сказать ему:

      – Сир, сир, вы были правы… мы отыщем нашего сына… наш мальчик жив…

      Но на пороге королевских апартаментов герцогиня встретила Мирона, спокойного, холодного и бесстрастного, который преградил ей путь, сказав лишь два слова:

      – Король спит!

      – Боже мой! – горячо воскликнула мадам д’Этамп. – Я же должна ехать в Париж, немедленно… сию же минуту…

      – Мадам, – твердо сказал доктор, – король спит; не исключено, что в будущем он долго не сможет насладиться несколькими часами покоя; если мы хотим отсрочить его смертный час и продлить жизнь, разрушить которую может даже слабое дуновение, давайте уважать его сон…

      Волнение герцогини достигло предела.

      – Мирон, – сказала она, – говорите со мной искренне и скажите мне правду – целиком и полностью.

      – Беспрекословно вам повинуюсь, мадам. Спрашивайте.

      – Королю и в самом деле угрожает смертельная опасность?

      – Да.

      – Несколько дней он еще проживет?

      – Возможно… но о том ведает только Господь. Его Величество намеревается отправиться в Париж, ему хочется оказаться в Лувре… Усталость от перенесенного пути может приблизить час его кончины.

      – Понятно! В таком случае вы должны воспрепятствовать его отъезду… так нужно!

      – Я не могу, – прошептал Мирон, – король есть король, перед его волей должны склоняться все без исключения.

      Из груди герцогини вырвался сдавленный вздох.

      – Боже мой! – сказала она. – Сделайте так, чтобы он прожил еще восемь дней.

      Затем, по-прежнему обращаясь к Мирону, добавила:

      – Я еду в Париж; точнее даже не еду, а лечу. Там я собираюсь отыскать ключ к тайне, которая, не исключено, продлит жизнь королю. Скажете ему, что я уехала, чтобы приготовить Париж и Лувр к его возвращению и что я буду ждать его там… Прощайте… мне пора…

      II. О неаполитанце Джузеппе, который