Искать убийцу. Фаниль Галеев

и стены словно источали прохладу, окружающую тело приятной негой.

      Обойдя фойе, Шамсиев обнаружил дверь в углу зала и, открыв ее, очутился в узком длинном коридоре. Здесь, судя по всему, и располагались служебные кабинеты, в одном из которых его ожидал замдиректора Шейнин. Перед уходом Шамсиев позвонил ему, договорился о встрече и просил пригласить Хоменкову.

      Найдя кабинет Шейнина, он постучался и вошел.

      Шейнин задумчиво стоял у окна спиной к нему, но уже в следующее мгновение он повернулся и, расплывшись в улыбке, шагнул ему навстречу, дружественно протягивая руки.

      – Булат Галимович! Рад, безмерно рад вас видеть! Проходите, ради бога, устраивайтесь поудобнее и чувствуйте себя как дома!

      Белоснежная с широкими рукавами рубашка, опоясанные узеньким ремешком светлые брюки и легкие летние туфли на мягких микропористых подошвах придавали и без того спортивной, поджарой фигуре замдиректора гибкость и подвижность.

      – Вы уж извините, ради бога, неловко получилось как-то в тот вечер… – заулыбался он искренней виноватой улыбкой, заботливо усаживая Шамсиева за стол. – Стало внезапно плохо Илье Ефимовичу, нашему бывшему главному режиссеру. Да вы, наверное, и сами видели… Пришлось вызывать «скорую», ну и всякие прочие хлопоты… А ведь, знаете, у меня все было подготовлено для хорошей мужской компании. Думал, приглашу вас после спектакля, посидим, выпьем шампанского…

      Взяв стул, Шейнин расположился напротив следователя.

      – Ничего, бывает, – успокоил Шамсиев собеседника. – Главное, спектакль был хорош, и актеры превосходно играли… А как чувствует себя ваш главный режиссер? Вы бывали у него?

      – Ох, не знаю… – скорбно произнес замдиректора. – Бедный Илья Ефимович! Боюсь, что дни его сочтены. Он почти ничего не ест, большее время проводит в постели.

      Слова замдиректора больно ударили Шамсиева. Он боялся этих слов, боялся их открытого смысла – ведь в любую минуту могла оборваться хрупкая цепочка в его деле, а вместе с этим угаснуть последняя надежда. Но видя, как внимательно следит за каждым его движением Шейнин, он не стал выдавать своего внутреннего беспокойства и, лишь сочувственно покачав головой, спросил опять:

      – Наверное, с ним рядом есть кто-то?

      – Нет, к сожалению, никого, – вздохнул Шейнин.

      Шамсиев непонимающе взглянул на него.

      – Видите ли… – сложив на груди загорелые волосатые руки, угрюмо заговорил Шейнин. – Как и все талантливые люди, Илья Ефимович по своему характеру сложен, своеобразен. Мы, как могли, о нем заботились, думали даже организовать круглосуточное дежурство у него на дому, чтобы помочь при надобности, но он и слышать об этом не хотел. Зачем, говорит, эти хлопоты, если в квартире есть телефон и можно в любое время вызвать врача. Словом, он не захотел, а делать что-то против его воли бессмысленно…

      – Но ведь у него, наверное, есть родственники?

      Настойчивость следователя, казалось, чуть насторожила Шейнина. Но он лишь беспомощно пожал плечами.

      – О