Искать убийцу. Фаниль Галеев

свое одиночество. Понимаю, понимаю…

      – Не болтай чепуху, Валентина. Ты же прекрасно знаешь, это не в моих правилах. Тебе просто повезло, я слишком занятый человек и у меня нет времени предаваться всяким утехам. И если уж говорить начистоту, то у меня, наверное, гораздо больше оснований иметь сомнения на этот счет. Когда я звонил, дочь была дома одна, опять появилась Анжелика…

      – Ну, что ты пристал к этой Анжелике! Нельзя посидеть с подругой, посплетничать чисто по-женски, отвести душу! Я не понимаю тебя в последнее время, Булат. Ты то и дело подозреваешь меня. Скажи, чего ты хочешь?

      – Ничего. Ровным счетом ничего.

      – И тебе нечего сказать мне?

      Шамсиев промолчал.

      – Тогда до свидания…

      Частые гудки на конце провода возвестили о конце их разговора.

      Вздохнув, Шамсиев положил трубку и, отключив видеомагнитофон, вернулся на прежнее место.

      Жена. Чего она добивается от него? Хочет, чтобы он бросил работу, сидел безвыездно в Москве? Или просто решила перейти от защиты к наступлению, пытаясь замазать свои грехи? А может, она просто задалась целью сломать его, сделать невыносимой и так нелегкую жизнь, протекающую в постоянном напряжении, вдали от дома и семьи?

      Как он устал от всего этого!

      На миг ему представились ее глаза, большие, зеленые, слегка подернутые влагой, как бы просящие сочувствия и понимания, красивое нежное личико с сомкнутыми в обиде губами, и ему стало жаль ее. Но уже в следующее мгновенье образ жены словно растворился в пространстве, и в его воображении вновь возникла она, женщина в голубом платье, то ли сама Аристова, ставшая жертвой убийцы и уцелевшая невесть каким образом, то ли незнакомка, удивительно похожая на нее, то ли злой дух, преследующий его, – он уже не разделял их, образы словно сливались воедино, превращаясь в одного человека, неведомого и загадочного, занимающего все его мысли. И от этого странного совмещения мифа и реальности ему вновь стало как-то не по себе.

      Он налил себе немного коньяку и выпил. Потом долго ходил взад и вперед по комнате, призывал себя к выдержке и спокойствию, пока не почувствовал вдруг страшную усталость, заставившую его прилечь на диван и уснуть тем глубоким сном, в котором человек словно бы погружается в густую непроглядную тьму, выпадая на какое-то время из жизни.

      Его разбудил телефонный звонок.

      Поднявшись, он свесил ноги на пол и, закрыв лицо руками, тихонько простонал спросонья.

      Хотя он и выспался, бесконечные раздумья, неприятный разговор с женой, коньяк давали о себе знать: было сухо во рту, болела голова, жгло в желудке.

      Преодолев себя, он встал на ноги, встряхнулся и, подойдя к телефону, поднял трубку.

      – Булат Галимович? – услышал он хриплый, простуженный голос прокурора. – Извини, кажется, я разбудил тебя, но я не мог иначе. Тут вышло срочное дело. Помнишь Сурулева… ну, того рецидивиста, что гонялся с камнем за сожительницей? Так вот, час назад сей тип признался в убийстве Аристовой…

      Шамсиев нахмурился, недоуменно пожал плечами.

      – В убийстве Аристовой?