Города богов. Сергей Суханов

или еще где, к делу не относится. Важно то, зачем он плывет в Финикию… Мутный тип… Сначала пальцы гнул, а когда я ему отказал, так просто взял и ушел… Похоже, не за этим явился… А вдруг он джасус Перикла? Нужно предупредить Совет старейшин Губла… Если наместнику земель Эбир-Нари доложат о джасусе, которого мы проморгали в Пелусии, а тем более в Губле, жди беды…»

      – Вот что… – Табнит огладил короткую седую бороду. – Сядешь на нашу кумбу[61]… Скажешь Абаду, что плывете в Губл. Глаз не спускайте с афинского лемба… В Губле пусть Абад или кто другой из команды следит за Геродотом, а ты найдешь Сакарбаала и передашь ему на словах…

      Руббайон еще некоторое время давал указания своему порученцу, потом сунул ему в руку кошель с монетами и махнул кистью:

      – Иди.

      Поклонившись, Шамаим пропал за вышитой грифонами завесой…

      Стоило солнечному скарабею Хепри окрасить далекие хребты Синайских гор в розовый рассветный цвет, а облакам над Египетским морем встряхнуть желтой бахромой, как Пелусийская гавань ожила.

      Рыбаки правили лодки к причалу Рыбного рынка. Торговцы фруктами и пресной водой, словно водяные клопы, замельтешили по акватории внешнего рейда, встречая торговые флотилии. Крупные морские корабли торопились на веслах обогнуть мол, чтобы выйти из гавани в открытое море.

      В этой суете неприметная финикийская кумба пристроилась в кильватер вереницы купеческих маломеров, вместе с которыми плыл афинский лемб. Флотилию возглавлял сторожевой египетский барис с приподнятым носом и раскрашенной фигурой бога войны Монту на скуле.

      Абад распустил простеганный пурпурный парус, а Шамаим с одним из матросов налегали на рулевые весла, обходя черные подводные рифы. Сине-белый парус афинского лемба виднелся вдали на фоне бурой громады Касия. Временами его заслоняли такие же разноцветные полосатые паруса идущих сзади и впереди него кораблей.

      За гнилостными пелусийскими болотами последовала не менее гиблая Сербонская топь. А потом берег превратился в бесконечную желтую полосу. Зелень хоры уступила место песчаным гребням дюн, которые убегали вдаль по обширной, но безжизненной Красной земле[62], называемой синайскими бедуинами Пустыней порока, а сирийцами пустыней Шур.

      Дюны лизали песчаными языками соленую морскую воду, словно утоляя жажду после ударов безжалостных пустынных ветров-хамсинов. Поросшие полынью, тамариском и солянками барханы тянулись до самого Кадитиса[63].

      А далеко на востоке высились размытые дневной дымкой безжизненные хребы Синайских гор. Цвет горных склонов по мере освещения их солнцем становился то красным, то бирюзовым.

      На вершинах песчаных холмов изредка появлялись газели. Когда к морю выходила стая гиен или шакалов, с прибрежных кустов срывались воробьиные стайки. Беркуты парили высоко над пересохшими руслами ручьев – вади, выслеживая змей и серых варанов.

      Флотилия без остановки миновала палестинские города Риноколуру, Рафию[64] и Кадитис.

      Геродот был наслышан о безносых жителях

61

Кумба – небольшое финикийское судно.

62

Красная земля – пустыня на севере Синая в районе Горьких озер.

63

Кадитис – совр. город Газа.

64

Риноколура – совр. город Эль-Ариш, Рафия – совр. город Рафах.