Города богов. Сергей Суханов

бараньи ребра, ощипанная птица…

      Стоило матросам увидеть стоявший на огне котел, от которого исходил сильный чесночный дух, как они заявили, что тушенные с бараниной бобы – это предел мечтаний, поэтому дальше можно не искать.

      Для себя и двух друзей Геродот потратился на жареного в углях гуся. Продавец вытащил покрытую горячим пеплом, подернутую дымком тушку из кострища палочками, а затем изрубил ее на куски мясницким топором на плахе.

      Приняв от египтянина завернутую в пальмовые листья и ароматно пахнущую снедь, галикарнасец пошел на запах горелого зерна. Через несколько шагов он увидел усеченный глиняный конус высотой в пару локтей, из вершины которого, словно из жерла вулкана, вырывались языки пламени. В черном дыму хороводом кружились искры. К закопченным бокам очага белыми и коричневыми наростами прилипли булки.

      Пекарь месил тесто в терракотовом чане, в то время как рядом с очагом рабыня растирала зерно. Совсем молодая эфиопка, почти девчонка, в одной набедренной повязке стояла на коленях перед каменной ступой, толкая взад-вперед прямоугольный кусок известняка.

      Скрученная в жгут на поясе и между ног ткань полностью открывала упругие ягодицы. Черное тело лоснилось, с шеи между торчащих холмиков грудей стекала струйка пота.

      Кожа на гладко обритой голове рабыни бугрилась шрамами, однако ритуальное уродство не показалось галикарнасцу безобразным. Белые зубы закусили фиолетовую губу от напряжения.

      Эфиопка двигалась с грацией пантеры. Геродот поймал себя на мысли о том, что ему нравится смотреть на девчонку. Он вдруг представил себя стоящим за ее бедрами на коленях и почувствовал, как тело привычно отозвалось…

      Усилием воли прогнав наваждение, галикарнасец повернулся к пекарю, чтобы купить хлеба. Но когда узнал цену, то досадливо скривился, а потом показал рукой на остывшее кострище, зная по опыту, что испеченные в золе лепешки стоят дешевле.

      Каждому досталось по одной лепешке. Перед тем как передать хлеб с мясом Харисию и Леократу, Геродот обтер еду пучком травы от золы. Жевали, сидя на корточках. По очереди отхлебывали теплое пиво из кувшина.

      На радостях, что удалось выжить в бурю и пристать к суше, путники решили перепробовать все сорта пива. Геродоту понравилось каппадокийское пиво Кеде. Харисий выбрал темное египетское пиво из молотого ячменя, который местные торговцы называли «зернами Верхнего Египта». Леократ нахваливал светлое Пелусийское пиво. Матросы глушили пахнущее, как вино, пиво из палестинского Зифа на основе размоченного в воде и забродившего печеного хлеба.

      Некоторое время спустя нетвердо стоявший на ногах Геродот оставил друзей и матросов дремать в тени огромного чана для засолки рыбы, а сам отправился самостоятельно бродить по рынку. Пропотевшая головная повязка неприятно коробилась на лбу, тогда он ее сорвал.

      После выпитого ему казалось, что он может свернуть горы.

      «Отдых отдыхом, – самонадеянно решил галикарнасец, – но я, вообще-то, на работе. Сейчас я этим торгашам покажу, как посланники народа Афин решают вопросы».

      Облегчиться