Руфь. Элизабет Гаскелл

в разные цвета лунный свет и ложился на пол, своей живостью и яркостью насмехаясь над жалкими потугами искусственного освещения разогнать тьму.

      С хоров доносились еще не стройные звуки: музыканты играли произвольно, постепенно приспосабливаясь к звучанию, потом остановились и заговорили. В темном пространстве, где люди ходили с мерцающими, словно болотные огни, свечами в руках, голоса напоминали причудливое ворчание гоблинов.

      Внезапно люстры вспыхнули в полную силу. При ярком свете Руфь слегка разочаровалась в красоте зала и одновременно остро ощутила правоту миссис Мейсон в отношении своего старенького платья. Что и говорить, в таинственном полумраке оно выглядело намного симпатичнее. В скором времени мастерицам предстояло заняться своим непосредственным делом – помогать заполнившим зал дамам, чьи голоса почти полностью заглушили оркестр, который Руфь мечтала услышать. И все же если одно удовольствие оказалось недостижимым, то другое превысило ожидание.

      При соблюдении столь многочисленных условностей и правил поведения, что, как подумала Руфь, миссис Мейсон никогда не прекратит их перечислять, девушкам было позволено во время танцев стоять у боковой двери и смотреть. До чего же это было красиво! Под звуки теперь уже уверенной и стройной музыки – то далеко, словно хоровод фей, то совсем близко, так что были видны прекрасные наряды, – танцевал цвет графства, совсем не заботясь о том, чьи взоры ослеплены сиянием и блеском. На улице, под снегом, все выглядело холодным, бесцветным и однообразным, но здесь, в зале, было тепло, светло и весело. Цветы наполняли ароматом воздух, венчали прически и украшали декольте, словно в разгар лета. В быстром движении танца яркие краски мелькали и пропадали, а им на смену приходили новые, столь же прелестные оттенки. На лицах сияли улыбки, а во время кратких пауз между музыкой слышались негромкие радостные разговоры.

      Руфь не различала составлявших единое целое отдельных фигур; достаточно было лишь смотреть и мечтать о безмятежной гладкости жизни, наполненной такой чудесной музыкой, таким богатым изобилием цветов и драгоценностей, элегантностью в каждом проявлении и красотой всех форм и оттенков. Ей вовсе не хотелось знать, что это за люди, хотя перечисление громких имен доставляло удовольствие остальным мастерицам. Но у Руфи незнакомые имена вызывали только раздражение, поэтому, чтобы избежать неминуемого погружения в мир разнообразных мисс Смит и мистеров Томсонов, она вернулась на свое место в прихожей и остановилась то ли в размышлениях, то ли в мечтах. Впрочем, скоро из задумчивости ее вывел незнакомый капризный голос. Одна из молодых леди столкнулась с неприятностью: сшитое из прозрачной шелковой ткани платье было обильно украшено маленькими букетиками фиалок, и вот во время танца один из букетиков оторвался, отчего юбка утратила форму, а подол стал волочиться по полу. Гостье пришлось попросить партнера проводить ее