Руфь. Элизабет Гаскелл

шепотом, неуверенно прозвучало «да» – роковое слово, последствий которого Руфь не представляла. Единственное, что имело значение, – это возможность оставаться с ним.

      – Как вы дрожите, дорогая! Наверное, замерзли! Давайте скорее войдем в дом. Закажу вам чай и пойду, чтобы поскорее вернуться.

      Руфь поднялась и, опираясь на его руку, вошла в трактир. От пережитого волнения кружилась голова. Мистер Беллингем обратился к вежливому хозяину, и тот отвел гостей в опрятную гостиную с выходившими в сад окнами. Прежде чем внимательный трактирщик поспешно закрыл рамы, комната успела наполниться свежими вечерними ароматами.

      – Чай для леди, и как можно быстрее! – распорядился джентльмен, и трактирщик исчез.

      – Милая Руфь, мне нужно уйти. Нельзя терять ни минуты. Вы должны выпить чаю и подкрепиться: после встречи с этой ужасной женщиной вы совсем ослабли, бледны и дрожите. А мне пора. Вернусь через полчаса, и больше уже расставаться не придется.

      Мистер Беллингем притронулся губами к холодному бледному лбу и удалился. Комната непрестанно вращалась. Это был сон – невероятный, непредсказуемый, фантастический сон. Сначала любимый дом детства, потом кошмарное появление миссис Мейсон и, наконец, самое странное, головокружительное, счастливое осознание любви человека, который вместил в себя весь мир, и воспоминание о нежных словах, по-прежнему отдававшихся в сердце тихим, мягким эхом.

      Голова болела так, что бедные глаза отказывались смотреть. Даже тусклый сумеречный свет ослеплял. А когда дочь хозяина принесла ярко горевшие свечи, Руфь вскрикнула и спрятала лицо в диванных подушках.

      – Болит голова, мисс? – сочувственно, заботливо спросила девушка. – Позвольте приготовить вам чай, мисс. Обязательно поможет. Не раз хороший крепкий чай спасал мою бедную матушку от головной боли.

      Руфь невнятно пробормотала, что согласна, и вскоре девушка (не старше ее, но уже такая ответственная) подала ей чашку крепкого чая. Страдавшая от холода и нервной дрожи, Руфь тотчас его выпила, но от предложенного хлеба с маслом отказалась. Чай действительно помог, теперь она чувствовала себя немного лучше, хотя по-прежнему испытывала слабость.

      – Спасибо, – поблагодарила она девушку. – Не стану вас задерживать: должно быть, у вас полно дел. Вы невероятно добры, а чай действительно хорош.

      Девушка ушла, а Руфь теперь бросило в жар – почти так же, как еще недавно в холод. Она поднялась с дивана, открыла окно и вдохнула прохладный вечерний воздух. Разросшийся рядом куст шиповника наполнил комнату сладким ароматом и напомнил о доме. Да, запахи способны пробуждать воспоминания живее звуков и даже зрительных образов. Руфь сразу представила палисадник под окнами матушкиной спальни и опиравшегося на палку старика – точно так же он стоял всего три часа назад.

      «Милый добрый Томас! Они с Мери наверняка приняли бы меня и полюбили еще больше, оттого что другие отвергли.