Спасая Еву. Валентина Зайцева

в окно, пытаясь понять, куда меня везут, но город за стеклом превратился в размытое пятно огней.

      Мы остановились у дешёвой гостиницы на окраине – обшарпанное здание с облупившейся краской и мигающей неоновой вывеской. Номер был под стать: две продавленные кровати с выцветшими покрывалами, потёртый ковёр в пятнах и запах плесени, пропитавший всё вокруг. Мужчины бросили свои сумки на одну из кроватей, достали пиво из пакета и закурили. Сигаретный дым лениво поднимался к потолку, смешиваясь с тусклым светом лампы.

      – Какая чёртова дыра, – пробормотал широкоплечий, стряхивая пепел прямо на пол.

      – Очередной день в офисе, – хмыкнул тощий, открывая вторую бутылку. – Хочешь в карты перекинуться?

      Они уселись за шаткий столик у окна и начали играть, будто меня вообще не существовало. Я сидела на краю кровати, сжимая рюкзак, и пыталась понять, что происходит. Почему они пьют? Почему мне не дали отдельную комнату? Это что, теперь моя охрана? Их поведение выбивало меня из колеи. В стрип-клубе я видела таких типов сотни раз – небритых, с тяжёлыми взглядами и подлой ухмылкой. Они были непредсказуемы, особенно когда напивались.

      Через пару часов, когда бутылки уже громоздились на столе, широкоплечий повернулся ко мне. Его глаза были мутными от пива.

      – На что уставилась?

      Я замялась, голос дрожал:

      – Вы уверены, что вам стоит пить?

      Они переглянулись и заржали, будто я сказала что-то уморительное.

      – А тебе что за дело? – он затянулся сигаретой и выдохнул дым мне в лицо, от чего я закашлялась.

      Потом он наклонился ближе, упёршись локтями в колени:

      – Никто в участке не хочет с тобой возиться и, тем более, защищать тебя. Никто. Думаешь, им есть дело, если я выпью пару бутылок?

      Я сглотнула ком в горле:

      – Что значит, никто не хочет меня защищать?

      Он ухмыльнулся, обнажив пожелтевшие зубы:

      – Ты стриптизёрша, которая молчит как рыба. Из-за тебя двое наших в больнице, ещё двое – в морге. Никто не хочет подставлять свою задницу ради тебя.

      Я нахмурилась, пытаясь сохранить остатки смелости:

      – Но вы же здесь.

      Он затянулся ещё раз и выпустил дым мне прямо в глаза:

      – Я здесь, потому что моя карьера на волоске, а у Шевцовой на меня должок.

      Его улыбка была холодной, почти звериной, и в его взгляде мелькнуло что-то, от чего у меня похолодело внутри. Я отвела глаза, боясь спровоцировать его ещё больше.

      Он вдруг окинул меня взглядом с ног до головы, будто оценивал товар на рынке:

      – У тебя не тело стриптизёрши. Как ты вообще эту работу получила?

      Я запнулась:

      – Что вы имеете в виду?

      – Сомневаюсь, что кто-то захочет смотреть, как ты раздеваешься, – бросил он с презрением.

      Тощий фыркнул, подливая масла в огонь:

      – Точно подмечено.

      Они снова заржали, а я вжалась в кровать, чувствуя, как унижение жжёт мне щёки.

      – Хочешь пожрать? – спросил тощий, откидывая