Спасая Еву. Валентина Зайцева

тело задрожало – не от страха, а от какого-то больного возбуждения.

      – Я знаю, – прошептала она, и в её тоне сквозило желание.

      Мне было плевать, чего она хочет. Я оттолкнул её, и она развернулась ко мне, её лицо исказила тоска, почти отчаяние.

      – Я хочу того же, что и вы.

      – Я сомневаюсь в этом.

      Её грудь вздымалась.

      – Мне нужен такой мужчина, как вы. Кто-то, кто возьмёт всё в свои руки. Кто будет контролировать.

      – Я не люблю никого контролировать, – солгал я.

      Она покачала головой.

      – Это не то, что я слышала.

      Лёгкое любопытство заставило меня спросить:

      – Что вы слышали?

      Она облизнула губы, медленно, будто смакуя момент.

      – Вам нравится, когда женщины подчиняются вам. В постели. Вам нравится держать всё под контролем.

      Она была права, но я был разборчив. К несчастью для Шевцовой, она не вызывала во мне ни малейшего интереса.

      – А вам нравится, когда вас контролируют? – спросил я, просто чтобы посмотреть, как далеко она зайдёт.

      Она сглотнула, и её взгляд прошёлся по моему телу.

      – Наручники, верёвки, повязки на глаза. Чем грубее, тем лучше.

      Жаль, что я не находил её привлекательной, потому что она была бы более чем полезна, но я не выбирал своих сексуальных партнёров, исходя из потребностей своего бизнеса. Даже у меня были принципы.

      – Вы не расслышали, – мой голос стал холодным, как сталь.

      Я кивнул в сторону двери.

      – Удачи в вашем деле, Ирина Борисовна.

      Она замерла, но я видел, как её пальцы сжались в кулаки. Потом она развернулась и ушла, оставив за собой лишь шорох пальто и слабый запах её духов в воздухе.

      Глава 4

      Ева

      Вся эта ситуация была кошмаром, от которого невозможно проснуться. После того как Илья высадил меня у обочины, я, спотыкаясь, побрела к клубу – ноги дрожали, а в голове гудело от адреналина. Внутри было душно, пахло дешёвым алкоголем и застарелым сигаретным дымом. Я нашарила в кармане телефон и, прячась за стойкой бара, набрала полицию. Через несколько минут появилась следователь Шевцова со своей командой. Шевцова – высокая, с острыми скулами и взглядом, который мог пробить бетонную стену. Её команда следовала за ней, как тени: молчаливые, хмурые, с усталыми лицами.

      Меня засунули в тесную комнату без окон – бетонный короб с тусклой лампочкой, висящей на голом проводе. Воздух был спёртым, пахло сыростью и чем-то кислым, будто здесь давно никто не убирал. Они оставили меня одну, без еды, воды и даже без намёка на то, что я могу выйти в туалет. Часы тянулись мучительно медленно. Я стучала в дверь, пока костяшки не покраснели, и в конце концов взмолилась, чтобы меня выпустили хоть на минуту. Никто не ответил. Только спустя вечность дверь скрипнула, и вошла Шевцова.

      Допрос начался как атака. Шевцова была беспощадна – её голос резал, как нож, а вопросы сыпались без остановки. Она ходила кругами, стуча каблуками по бетонному полу, и сверлила меня взглядом. Она неоднократно спрашивала, как мне удалось сбежать. Она знала о погоне на машине, но, насколько я могла судить,