Человеческая стая. Ольга Асташенкова

Влады. Только она, эта полная пожилая женщина, обладала влиянием на боль класса – на Даню по прозвищу Малюта. Теперь, лишившись её надзора или по другой причине, Малюта лютовал. Рычал на переменах озлобленным псом, чуть что не по его – никому спуску не давал. От его кулаков в один из первых дней сентября досталось даже Паше. Они, правда, помирились в тот же день, сразу после школы.

      А Полю ждал неожиданный сюрприз. Такая серьёзная, уверенная в себе и не дающая Полю в обиду подруга Маша не пришла на первое сентября. Не пришла ни на второе, ни на третье… Маша больше не училась в их школе. Родители перевели её в другую. И подруга ни слова не сказала Поле. Та пробовала звонить ей на домашний номер, но первый раз Маша извинилась, что очень торопится, потому что задали слишком много уроков, и уделила подруге всего пару минут. А больше Поля ни разу не смогла дозвониться. Возможно, они переехали. Или номер телефона сменился. Такое ведь бывает. И Поля осталась в пятом «В» одна. Без подруги. Без Владлены Дмитриевны. Первая учительница, конечно, забегала проверить свой класс, поддерживала их и напутствовала на взрослую жизнь, но у неё были новые перваши. Теперь Влада отвечала за них. А пятый «В» поплыл по течению, подпрыгивая на порогах и грозя каждый раз перевернуть всю лодку.

      Перемены обрисовались сразу, ещё на линейке, и были настолько явными, что пятый «В» почти не заметил четырёх новичков, пришедших из других школ. Их оставили в покое, не мешали молчаливо присутствовать, не проверяли на прочность. Пятый «В» был занят собой. Они, как псы из одной стаи, обнюхивали друг друга после долгой разлуки – определяли статус.

      Паша, заметно подросший, набравшийся силы и коротко подстриженный перед началом учебного года, явился на линейку с опозданием. Вразвалочку он протиснулся к пятому «В».

      – Здоро́во, Малюта, здоро́во, пацаны! – приветствовал он компанию заводил, в которой играл роль второго человека, после, собственно, Малюты. Он небрежным жестом, подсмотренным наверняка у отца или старшего брата, пожал руку Дане, а затем и всем остальным. За исключением Миши Багашевского, стоявшего поблизости по какой-то неведомой, как в первый момент показалось Поле, роковой причине. Паша качнулся всем телом в сторону Миши. Он и в начальной школе был выше и намного больше щуплого одноклассника, а теперь, резко возмужав за лето, угрожал тому своим внушительным видом. Миша же не подрос ни на сантиметр. Напротив, словно больше скрючился. На носу его сидели новые очки с толстенными стёклами, а взгляд, как у маленького затравленного зверька, метался от одного одноклассника к другому. Но зло так метался. Миша глубоко и часто вдыхал тёплый воздух сентябрьского утра. Поля видела, как вздымается его впалая грудь.

      – Здоро́во, очкарик! – Паша снизошёл до личного приветствия и, чтобы подтвердить своё особое расположение, ткнул кулаком в Мишино хлипкое предплечье. Тот пошатнулся, и Поля уже видела в своём воображении, как он падает на асфальт. Но Миша каким-то неведомым образом удержался на