Свидетель. Владимир Березин

тогда ударил внезапно – это всегда бывает внезапно. Первую машину развернуло на дороге, и она двигалась по инерции, подставляя бок под пули. Идущий за ней грузовик тоже потерял управление и уткнулся рылом в кювет.

      Мы быстро добили охрану и начали осматривать место.

      Первое, что я увидел, была женщина. Она вывалилась из-за двери. Пулемётная очередь переломила её пополам, потому что пуля крупнокалиберного пулемёта больше сантиметра в диаметре.

      Она была очень красива, эта женщина, но ноги её, почти отделённые от туловища, жили своей, отдельной жизнью. Лицо было залито красным, и я тупо смотрел на эти длинные красивые ноги, двигающиеся в пыли и крови. Рядом с женщиной лежала разбитая видеокамера.

      Подошедший Геворг тоже уставился на дёргающееся тело и нервно сглотнул.

      – Всё равно их стрелять надо, их надо стрелять, потому что они, как стервятники, прилетают на свежую кровь, – сказал мой друг.

      Если бы он прожил больше, то понял бы, как он не прав. Сначала приходили романтики из чужой стороны, потом приходили чужие люди за деньгами. Привыкшие к припискам, они воевали даже с некоторым дружелюбием – ведь там, за холмом, куда летели их снаряды, сидели такие же, как они, с теми же фабричными клеймами на оружии.

      И они действительно всегда что-то приписывали в донесениях. Лучше, когда смерть приписывают и она живёт не в людях, а на бумаге.

      А потом пришли другие – те, кто жил чужой смертью. Они любили и умели воевать, и вот эти-то и были стервятниками.

      Но это было уже потом.

      Когда мы отошли, кто-то более жалостливый дострелил женщину.

      Мы забрали оружие, слили бензин из баков и минировали машины.

      Геворга убили через несколько дней. Вынести можно было только раненых, и он остался лежать у дороги. Вчерашние крестьяне в милицейской форме, ставшие противником, но неотличимые от моих товарищей, сноровисто отрубили уже мёртвому Геворгу голову.

      Я увидел эту голову потом, когда меня везли на санитарном грузовике, а село уже снова взяли с боем.

      Фальшивые милиционеры валялись с вывернутыми карманами на улицах.

      И всё это было бессмысленно.

      Я сразу вернулся в ночной курортный мир, поскольку мы быстро доехали почти до набережной и, пройдя совсем немного, вошли в железные воротца.

      Надо было ещё немного подняться по бетонной дорожке, и наконец я очутился в большой прокуренной комнате.

      Там сидели один из лабухов, подбирая аккорды, и несколько моих старых знакомых. Нас встретили радостно, как необходимый компонент застолья.

      Незнакомку усадили рядом со мной, и я молча улыбался ей, передавая то стакан, то вилку.

      Мне было легко и просто, потому что я воспринимал её не как реальную женщину, а как видение, что-то нематериальное.

      Справа от меня сидел бывший вертолётчик, а теперь владелец нескольких вертолётов, туристического комплекса и ещё чего-то, катавший за валюту богатых иностранцев над побережьем.

      Мы