Как высоко мы поднимемся в темноте. Секвойя Нагамацу

Клары и Тая.

      – Здесь тяжело сохранять семейные связи, – признался Дейв. – Мой брак давно уже на ладан дышит.

      – Так и неизвестно, сколько продлится карантин? – спросил я.

      – Мы зафиксировали определенную реакцию амеб на вирус, которые нашли в организме Энни, – стал объяснять Дейв. – Их цитоплазма от контакта начинает либо просачиваться сквозь мембрану, либо кристаллизироваться. Наверх об этом пока не сообщали. Сначала нужно понять, с чем мы имеем дело и что это может значить для человечества. Если оно вообще что-то значит. Не хотим заранее обнадеживать правительство.

      Максим снова передал мне фляжку, пообещав, что они превратят меня в настоящего сибиряка. Закрыв глаза, можно было себе представить, как Клара стоит на краю кратера и вглядывается в темный лес в надежде рассмотреть мерцающий огонек станции.

      Через неделю после завершения анализа генома Энни ведущие информационные агентства окрестили ее «Еще одним недостающим звеном» и «Чудо-девочкой из древней Сибири». Отчасти неандерталец, отчасти нечто, только поверхностно напоминающее человека, она обладала генетикой, сходной с морской звездой и осьминогом. Пока неясно было, как все это работало при ее жизни, однако уже стало понятно, что девочка, которую я считал хрупкой, была отлично приспособлена для всех испытаний ледникового периода. Настоящий борец, обладавший множеством возможностей. Сотрудники лаборатории давали видеоинтервью, ждали новых грантов и нового оборудования и бурно отмечали свое открытие. Однако о вирусе, который обнаружили в теле Энни, не писал никто, нам запретили об этом упоминать. Дейв и Максим продолжали заверять, что все под контролем, но все чаще пропадали в лаборатории. А я гадал, рассказала бы нам о вирусе Клара, будь она жива.

      По видеосвязи я позвонил жене и Юми. Обе они были в сделанных из бумаги коронах. Я пообещал, что через пару месяцев вернусь, от души надеясь, что говорю правду. Юми взяли на роль солнца в школьной постановке, а еще она начала учиться играть на скрипке. У Мики постоянно открывались новые выставки в Нью-Йорке, ее сестра с мужем временно переехали к нам, чтобы помочь с Юми, по выходным заезжали и другие родственники, так что в доме постоянно проходили семейные обеды.

      – Я продала две картины с Кларой и Юми, – поделилась жена. – Пара из Бруклина сказала – прямо чувствуется, как эти двое любят друг друга, а еще от полотна веет тоской. Видимо, я невольно отобразила в глазах Клары грусть.

      – Думаю, здесь она была счастлива, – заметил я.

      Когда в разговор включилась Юми, я рассказал ей о необычной девочке с легкими и сердцем олимпийского чемпиона. Небольшие раны на ее теле затягивались всего за несколько часов, как у морской звезды или осьминога.

      – Или супергероя? – спросила Юми.

      – Вроде того.

      – Но ты говорил, она заболела.

      – Все иногда болеют, – ответил я. – Вот почему мне придется ненадолго здесь задержаться. Хочу убедиться, что никто не заразится без необходимости.

      – Но сам ты здоров?

      – Здоров.

      Вскоре