Как высоко мы поднимемся в темноте. Секвойя Нагамацу

вызвали на опознание – посетители ресторана на набережной Балтимора заметили в воде его тело. Поначалу они приняли Тая за тюленя. К тому времени зять с внучкой уже больше года жили в квартире, которую мы оборудовали над гаражом. Юми только что пошла в детский сад, Тай пытался найти постоянную работу, временно подрабатывал графическим дизайном – друзья подкидывали ему заказы от местных ресторанов и небогатых интернет-компаний.

      – Папаша, взгляните-ка, – часто окликал меня он. – Нравится вам логотип, который я нарисовал для нового тайского ресторана на нашей улице?

      Так интересовался моим мнением, будто я сам был художником.

      Я обычно отвечал:

      – Зашел бы туда пообедать.

      Или:

      – Надеюсь, они возьмут тебя на полную ставку.

      Временами Тай просил взять его в штат, но ему всегда отказывали. Они с Кларой окончили колледж в Бостоне, а затем перебрались на западное побережье поближе к родне, чтобы было кому присмотреть за Юми, но Тай все никак не мог встать на ноги.

      – Не переживай. В следующий раз получится, – заверяли его мы с Мики. – Еще одно собеседование, еще один разовый контракт – и тебя возьмут в штат.

      Он никогда не жаловался, не просил слишком многого. Вот почему, когда Тай захотел уехать на выходные к другу на свадьбу, мы купили ему билеты и пожелали приятно провести время. Два ножевых ранения. Все произошло возле отеля, но ни одного свидетеля происшествия не нашлось. Его друг позвонил, когда я укладывал Юми спать. Когда я сообщил новость Кларе, в трубке надолго повисло молчание. Она не плакала, лишь спросила, как Юми, видно, думала, дочь уже в курсе. Я ответил, что не знаю, как ей сказать.

      – Когда тебя ждать? – спросил я.

      Уверен был, что она уже пакует чемоданы и заказывает билет.

      – Я приеду, как только смогу, – пообещала она.

      Но так на похороны и не приехала, хотя семья Тая откладывала их чуть ли не две недели. Дольше они ждать просто не могли. Когда Клара все же прилетела, я встретил ее в аэропорту, отвез на кладбище к нише, где стояла урна с прахом ее мужа, и почти час ждал в машине. После она бродила по дому, как призрак, и все что-то печатала на своем ноутбуке. Готовила еду, садилась за стол вместе с нами, но почти не разговаривала, постоянно уходила из дома проветриться и долго не возвращалась. Я находил в мусорке билеты в кино и скомканные письма к нам и Юми, в которых ей не удавалось продвинуться дальше: «Возможно, пришло время…», «Понимаю, я…» и «Хочу, чтобы вы знали…»

      В следующие несколько недель Клара неспешно упаковывала и раздавала личные вещи Тая. Себе оставила самую малость, например фото, где они празднуют трехлетие Юми в Диснейленде. Мне хотелось, чтобы Клара оплакивала потерю. Нам с Мики все время казалось, что мы как-то не так ее воспитали. Только здесь, в Сибири, читая ее дневники, я понял, что она переживала горе по-своему. У нее был план, она мечтала, что однажды, когда Юми подрастет, она вернется домой и расскажет, что внесла свою лепту