Как высоко мы поднимемся в темноте. Секвойя Нагамацу

в порядке. Возможно, мы потомки тех, кто сотни тысяч лет назад успешно переболел, и обладаем иммунитетом. Дейв постоянно повторял: мы же не вкалываем себе образцы вируса и не нюхаем зараженных амеб, значит, бояться нечего.

      – Но нас отсюда не выпускают, – возражал Алексей, механик. – Зачем бы им нас тут держать, если с нами все в порядке?

      – Вообще-то понятно, зачем, – отвечал Дейв. – Мы сейчас для них лабораторные мышки, благодаря которым они всё узнают о вирусе.

      Каждый день мы рассматривали амеб под микроскопом. Максим с Дейвом объясняли все происходившие с ними изменения, показывали, как начинает распадаться цитоплазматическая структура. Зараженная вирусом крыса на наших глазах по неизвестным причинам впала в кому.

      – Похоже, вирус, проникая в клетки, превращает их в хамелеонов, заставляет мимикрировать под клетки других органов: клетки мозга превращаются в клетки печени, легких – в сердце, – рассказывал Дейв. – Однако причин думать, что мы заразились или можем заболеть в принципе, по-прежнему, нет.

      – Как и причин думать, что мы здоровы, – возразила Юлия. – Ты сам говорил, что ничего подобного прежде не видел.

      – Не надо было нам туда лезть, – заявил Дейву один из ассистентов Максима. – Все, что случится, будет на твоей совести. У меня вообще-то семья есть. У всех тут семьи.

      Вечером Максим разделил всех сотрудников на группы и велел отныне ужинать партиями.

      – У меня нет выбора, вы не умеете корректно себя вести друг с другом, – заявил он. – Споров я не потерплю. Нам и так тут нелегко приходится.

      В последнее время меня преследуют мысли о том, сколько раз все мы с ног до головы вымазались грязью и водой из кратера. О самодельной «чистой» лаборатории, о том, что в респираторах, наверное, сто лет не меняли фильтры. Не понимаю, зачем Дейв решил заразить вирусом крысу – ведь всем известно, что они разносчики инфекций. Нас просили сообщать обо всем необычном. Сообщили, что карантин нужно продлить, и обещали, что поставки будут каждые две недели. А при необходимости к нам пришлют медиков в защитных костюмах. Каждый вечер перед сном я по видеосвязи рассказываю сказки Юми. И жили они долго и счастливо. А просыпаясь утром, ищу у себя симптомы: лихорадку, сыпь, неспособность наклонить голову. Изучаю каждый дюйм своего тела перед зеркалом. Мы все ждем, что случится все или ничего. Я мечтаю вернуться домой, обнять родных и рассказать Юми, как ее мама нас спасла. Вспоминаю наше с Кларой последнее путешествие – как, пролетая над Арктическим национальным заповедником, мы наблюдали миграцию последних северных оленей. Когда Дейв сообщает мне, что у него раскалывается голова, я рекомендую ему последовать собственному совету и не делать поспешных выводов. Однако говорю это, стоя в другом конце комнаты. Когда Юлия жалуется, что у нее болит живот, я советую ей выпить чаю. Все будет в порядке, говорю я, но в глазах ее плещется страх. Анализ слюны и крови Дейва показывает, что он заразился новым вирусом. Я не знаю, могу ли чем-нибудь помочь Юлии. В реальном