Как высоко мы поднимемся в темноте. Секвойя Нагамацу

застенчивый школьник, гадающий, как ему влиться в компанию. Ученые топтались и пританцовывали в коридорах, сидели на потрепанных стульях и креслах и смотрели фильм или осыпали меня вопросами – например, интересовались, что я думаю о ролевых играх. Я разрешил Максиму создать для меня персонажа в «Подземельях и драконах» – эльфа-плута по имени Каласк (ну и имечко, как название дивана из «Икеа»). Дейв выхватил у него листок с описанием персонажа.

      – Из-за этого чудика мы играть начнем через год.

      – Я разрабатываю идеальную кампанию, – возразил Максим.

      – Да херня это все. Вот я знаю отличную игру для инициации, – вклинился механик по имени Алексей, много лет проработавший на станции Беллинсгаузена в Антарктике. – Новые сотрудники не должны замыкаться в себе, это очень важно.

      – Его отец был в Беллинсгаузене в 2018-м во время первого покушения на убийство в Антарктике, – объяснила Юлия. – Вот почему он опасается, что у нас тут взаперти крыша поедет. Алексей наш неофициальный наставник. Увидит, что кто-то ведет себя странно – замыкается в себе, слишком много работает, – мигом пропишет лекарство.

      – Лекарство?

      – Медвежий коготь! – выкрикнул Алексей.

      – Ты не обязан играть, – сказала Юлия, садясь рядом.

      Потом объяснила правила игры в «Медвежий коготь»: стакан пива передают из рук в руки, каждый должен отпить из него, а на освободившееся место тут же вливают водку.

      Вся комната теперь скандировала мое имя:

      – Клифф, Клифф, Клифф, Клифф!

      Каким-то чудом эти дети догадались, что мне хоть на минуту нужно забыть о еще ощущавшемся в воздухе присутствии Клары. Стакан ходил по кругу, и комната все сильнее кружилась перед глазами. Смех и болтовня теперь доносились будто бы не от телека, а откуда-то издалека. Юлия тронула меня за плечо, проверяя, все ли со мной в порядке, и я понял, что по экрану уже бегут титры, а Алексей спит, уронив голову возле полупустого стакана водки. В воцарившейся тишине было слышно, как по стенам станции стучит дождь и колотит град. Максим бросился наружу прикрыть солнечные панели. Другие разошлись по своим капсулам и лабораториям. Юлия задержалась. На вид она была примерно ровесницей Клары – слегка за тридцать, может, чуть меньше. Окончила МГУ, прошла стажировку в Кембридже и там продолжила работать с местной флорой, уделяя особое внимание низким кустарникам – важнейшим поглотителям углерода.

      – Клара всегда носила ее с собой, – сказала она. – Она лежала в кармане пальто, когда мы ее нашли.

      Опустив глаза, я обнаружил, что все это время так и вертел в руках статуэтку.

      – Она была для нее счастливым талисманом, – добавила она.

      – Я обещал, что она ее защитит, – признался я. – Не знал, что она до сих пор носит ее с собой. Есть поверье, что после того, как фигурка поглотит несчастье или зло, ее нужно разбить. Она еще всегда носила кулон на шее – кристалл размером с ноготь большого пальца, похожий на необработанный алмаз. Бледно-фиолетового цвета. На плетеной серебряной цепочке.