Остров утраченных. Сергей Сергеевич Родин

небу. Вода стекала по лицу, смешиваясь с солёным – слёзы или пот, уже не разобрать.

      Парадокс Бали: приезжаешь, чтобы сбежать от себя, а находишь себя на каждом повороте. Сколько бы миров здесь ни существовало, твой собственный всегда с тобой.

      Внезапно я почувствовал рядом присутствие. Обернувшись, увидел Соню, стоящую под большим холщовым зонтом.

      – Такси уже не ходят, – сказала она просто. – А в такой дождь здесь и утонуть можно. Пойдём, я провожу тебя до дома.

      Я молча кивнул и шагнул под её зонт. Мы пошли вперёд сквозь стену тропического ливня – два беглеца из разных миров, случайно оказавшиеся под одним небом.

      Дождь барабанил по ткани зонта с такой силой, что казалось, вот-вот пробьёт его. Мы шли почти вплотную – неловкость чужого тела, влажное тепло. Я был уже насквозь мокрый, так что не имело смысла прятаться, но что-то в этом жесте – укрытие под чужим зонтом – было важнее практической пользы.

      – Игорь конченый мудак, – сказала Соня, нарушив молчание. – Уже не в первый раз.

      – Он не знал, – ответил я, удивляясь собственному желанию защитить Игоря. – Откуда ему… Я никому здесь не рассказывал.

      – Всё равно мудак. Есть вещи, которые чувствуешь, даже если не знаешь деталей.

      Мы свернули на узкую тропинку, ведущую к моему дому. В темноте она превратилась в ручей – вода стекала по склону холма, унося с собой лепестки цветов и листья.

      – Твой друг… – начала Соня осторожно.

      – Партнёр. Марк был моим партнёром. Пять лет вместе.

      Она чуть заметно кивнула, не выказав ни удивления, ни любопытства. Просто приняла информацию.

      – Мне жаль.

      – Все так говорят, – я почувствовал горечь в голосе. – «Мне жаль». Как будто это что-то меняет.

      – Не меняет, – согласилась она. – Но что ещё говорить? Всё остальное ещё бесполезнее.

      В этом была какая-то честность, которая зацепила меня. Не попытка утешить или пожалеть – просто признание реальности.

      Мы дошли до моего дома. Верандные фонари автоматически включились, когда мы поднялись по ступенькам, создавая ореол золотистого света в стене дождя.

      – Хочешь войти? – предложил я, сам не веря своим словам. – Высохнуть, переждать ливень?

      Соня сложила зонт, стряхнула с него воду и прислонила к стене.

      – Есть у тебя чай? Или кофе? Мне как-то резко стало холодно.

      В тропиках холод особенный – он проникает в кости вместе с влагой, несмотря на высокую температуру воздуха. Я включил свет в гостиной и пошёл на кухню ставить чайник.

      – Полотенце в ванной, первая дверь справа.

      Пока чайник набирал температуру, я переоделся в сухую одежду и нашёл чистую футболку и шорты, которые могли бы подойти Соне. Положил их на кровать в гостевой комнате и крикнул ей об этом.

      Когда она вышла из ванной, я не сразу её узнал. Без макияжа, с мокрыми волосами, в моей белой футболке, доходящей ей почти до колен, она казалась совсем юной, почти подростком. Но глаза оставались взрослыми – настороженными, с каким-то глубоким