Остров утраченных. Сергей Сергеевич Родин

обернулся на голос. Рядом со столом стояла девушка – невысокая, с коротко стриженными тёмными волосами, в простом льняном комбинезоне. На плече висела видавшая виды холщовая сумка.

      – Соня! – Игорь вскочил. – Наконец-то! Давай сюда, мы тебе место держим!

      Он указал на пустой стул рядом со мной. Девушка села, бросив на меня быстрый взгляд.

      – Привет, я Соня, – она протянула руку. – Ты не похож на других русских здесь.

      Я пожал её ладонь – сухую и тёплую.

      – Андрей. В каком смысле не похож?

      – В хорошем, – она улыбнулась. – Ты не пытаешься выглядеть как местный и не кричишь о том, что нашёл просветление.

      Кетут уже нёс ей тарелку и стакан с араком.

      – Для новой подруги мистера Игоря, – произнёс он торжественно.

      – Я не его подруга, – быстро поправила Соня. – Просто снимаю у него комнату на вилле.

      – Все мы друзья на Бали, – философски заметил Кетут. – Особенно в сезон дождей. Слишком мокро, чтобы быть врагами.

      Я невольно усмехнулся. В простых фразах Кетута часто звучала народная мудрость, лишённая наносного мистицизма, которым грешили «духовные» блогеры и инструкторы йоги.

      – Ты давно здесь? – спросила Соня, приступая к еде.

      – Десять месяцев.

      – Ого! И как? Не надоело ещё райское наслаждение?

      В её вопросе не было обычной туристической восторженности, скорее какая-то настороженность, как будто она проверяла меня.

      – На Бали легко жить, – ответил я уклончиво. – Если не искать того, чего здесь нет.

      – Например?

      – Например, смысла. Все едут сюда за смыслом, но это просто остров с красивыми пейзажами и сложной культурой. Всё остальное люди привозят с собой.

      Соня посмотрела на меня с неожиданным интересом.

      – А ты зачем приехал?

      Вопрос, которого я избегал даже в разговорах с самим собой. Перед глазами мелькнуло воспоминание – Марк, сидящий на подоконнике нашей московской квартиры, листающий путеводитель по Бали.

      «Представляешь, там есть День Тишины, – говорил он, – когда весь остров замирает. Никто не выходит из дома, не зажигает огня, не включает электричество. Полная тишина и темнота. Я бы хотел это увидеть».

      Он так и не увидел.

      – Я фотограф, – сказал я Соне. – Приехал поснимать местную жизнь, да так и остался.

      Полуправда лучше лжи.

      – И много снимаешь? – в её голосе слышался вызов.

      – Меньше, чем хотелось бы.

      К нашему концу стола подошёл Игорь, уже заметно опьяневший.

      – Соня, ты общаешься с самым таинственным русским на Бали! – он хлопнул меня по плечу. – Никто не знает, почему наш Андрей променял крутые съёмки в горячих точках на рисовые поля. Призраков фотографирует, не иначе.

      – Игорь, – я попытался мягко осадить его.

      – Да ладно тебе! – он не унимался. – Соньке можно рассказать, она своя. Тоже прячется от прошлого.

      Соня напряглась.

      – Игорь, может