Два человека говорят. Кайрос Айонид

где тень от стула казалась чуть длиннее, чем должна была быть. Он смотрел на Платона, но видел его словно сквозь дымку, будто между ними пролегла незримая грань, тонкая, как паутина. Внутри него разворачивался диалог, тихий и непрерывный, как шелест листьев на ветру. Он говорил сам с собой, бормоча что-то под нос, и в его голосе звучала едва уловимая тревога, словно где-то в глубине души зрел вопрос, на который он боялся найти ответ.

      Он слишком глубоко погрузился в свои размышления. Словно нырнул в бездонный океан, где волны мыслей закручивались в бесконечные спирали, увлекая его всё дальше от берега. Каждая идея тянула за собой другую, как звенья цепи, уводящей в тёмные глубины. Мир вокруг начинал терять свои очертания, расплываясь, превращаясь в нечто эфемерное, призрачное. Он чувствовал, как связь с реальностью ослабевает, как мысли уносят его всё дальше, в бескрайние просторы внутреннего мира, где не было ни времени, ни пространства – только вечный поток сознания.

      "Контроль," – шептал он себе, словно заклинание. – "Не забывай о контроле." Это было похоже на попытку удержаться за тонкую нить, которая могла оборваться в любой момент, оставив его в пустоте. Нужно было вернуть себя, сосредоточиться на чём-то реальном, ощутимом. Но мысли не останавливались. Они текли, как река, увлекая за собой всё, что встречали на своём пути. Они становились стихией, неуправляемой и безжалостной, готовой поглотить его целиком. Ещё мгновение – и он мог исчезнуть, раствориться в этом хаосе, потеряв себя навсегда.

      Сосредоточенность на контроле становилась актом самосохранения. Он собирал свои силы, пытаясь вернуть власть над мыслями, направить их в нужное русло. Это была битва с невидимым противником, где на кону стояла его сущность. Медленно, но верно, он начинал обретать контроль. Словно выбирался из глубокой воды на поверхность, где можно было сделать глоток свежего воздуха. И вот реальность снова обретала свои очертания, возвращался смысл, а вместе с ним – и он сам.

      Он замолчал, его дыхание выровнялось. Он снова видел кухню, чувствовал её запахи – лёгкий аромат вчерашнего кофе, смешанный с запахом старого дерева. Он слышал звуки – тиканье часов на стене, скрип половицы под ногами. Платон, стоявший рядом, казался теперь более реальным, чем минуту назад. Остап вздохнул, ощущая, как тревога отступает, уступая место привычной ясности. Но где-то в глубине души он знал: это лишь передышка. Океан мыслей всегда был рядом, готовый снова увлечь его в свои бездонные воды.

      В углу комнаты, там, где тень от стула казалась слишком длинной, что-то шевельнулось. Остап не обратил на это внимания, списав на игру света. Но если бы он присмотрелся внимательнее, то заметил бы, как тень на мгновение приняла очертания, напоминающие фигуру человека. Невысокого, почти детского роста. Она замерла, будто наблюдая за ним, а затем растворилась, словно её и не было. Остап почувствовал лёгкий холодок на спине, но не придал этому значения. Всё вокруг было как обычно – кухня, Платон, тиканье часов. Только где-то на краю сознания, в самой глубине, зрел вопрос, который он не решался