Два человека говорят. Кайрос Айонид

балансе на грани разрушения и кроется её истинная сила и магия.

      Платон сидел молча, пропуская слова Остапа через своё сознание.

      – Знаешь, теперь я начинаю понимать, почему Лера, с усмешкой, называла тебя идиотом в лучшем смысле этого слова. Ты действительно уникален, словно вырвался из другой реальности.

      Остап усмехнулся.

      – Спасибо, конечно. Хотя, честно говоря, я не уверен, что это можно считать комплиментом.

      – Это комплимент, – настаивал Платон.

      – Ты видишь мир под другим углом, не так, как большинство. И, возможно, именно в этом твоя сила.

      – Может быть. Но иногда это и моя слабость, – признался Остап.

      – Ощущение, что живёшь в параллельной реальности, где твои мысли чужды и непоняты большинством, порой удушает, как плотный смог.

      Платон понимающе кивнул. – Я могу это представить. Трудно быть другим, когда весь мир ждёт от тебя соответствия. Но ведь именно в этом и есть твой путь, правда?

      Остап, погружённый в свои мысли, говорил медленно.

      – На твой вопрос, смог ли я сохранить душевное счастье, ответ будет нет. Всё, что осталось, – это слабые отголоски той неосознанной силы духа, которую я когда-то знал. И даже эти отголоски редки, как призраки, возникающие лишь в самые неожиданные моменты.

      Платон смотрел на Остапа, пытаясь осмыслить его слова.

      – Пытаюсь создавать, как и все люди. Но это всего лишь прелюдия для мозга. Есть желание, но нет свободы действия. Стремление – да, но где радость от совершения?

      Остап вздохнул.

      – Творчество – удивительный процесс, который обещает огромное удовлетворение. Но как часто мы сталкиваемся с внутренними барьерами, преграждающими путь к раскрытию нашего потенциала. Мы боимся неудачи, критики, не верим в свои силы. И вместо того, чтобы наслаждаться процессом создания, мы погружаемся в тревогу и неуверенность.

      Платон задумчиво смотрел на Остапа.

      – Потому что всё явное общественное является изведанным, а не изведанное общественное приносит печаль, а не явное является сложным для тела и мозга. Мы живём в обществе, которое диктует нам определённые правила и нормы. И часто эти нормы ограничивают нашу свободу самовыражения.

      Остап кивнул.

      – А почему так происходит? Почему люди в более позднем возрасте несчастны? Кто ответит мне на этот вопрос? Это действительно интересный феномен. Казалось бы, с возрастом мы становимся мудрее, опытнее, достигаем определённых успехов в жизни. Но при этом часто теряем ту радость и лёгкость, которая была присуща нам в молодости.

      Платон задумчиво смотрел вверх, словно ища ответ.

      – Думая, что, принимая общественное понимание правил счастливого времяпрепровождения, загоняя себя в рамки стандартов, появится некое чувство удовлетворения собственных желаний, а по факту это приводит лишь к появлению ширмы между мозгом и душой.

      Остап продолжил:

      – Сходить в ресторан, где каждое блюдо вызывает больше восторга, чем сам человек; купить одежду по-новому, краткосрочному