Моя большая античная типология. Хомбак Евгений

Как-то все это слишком абстрактно и оторвано от реальности, по-моему.

      – Или, может быть, ты просто, по каким-то причинам, до сих пор так и не разобрался в ней до конца? – не без иронии заметил я, поддерживая его шутливый тон. – Те открытия, которые сделал Карл Густав Юнг необычайно популярны и востребованы в мире, настолько что породили научные направления в психологии и даже новые типологии, такие как, например, широко известный MBTI в Соединенных Штатах и, не менее популярная, Соционика в Советском Союзе.

      – О-о, ну, это ты уже, по-моему, совсем в дебри «лженауки» полез, – скептически заметил Дима, слегка нахмурившись. – Про MBTI и Соционику я, признаться, тоже что-то краем уха слышал, и даже, кажется, что-то читал об этом в интернете. И, если честно, у меня сложилось стойкое впечатление, что все это, мягко говоря, не совсем серьезно.

      – Ну, тут я, пожалуй, не буду с тобой спорить, – спокойно согласился я, стараясь не вступать в бессмысленный спор. – Официальная, «академическая» наука, действительно, относится ко всем типологиям, включая MBTI и Соционику, весьма скептически. Скажем так, есть традиционная, официальная психология, которая, безусловно, опирается на строгие научные критерии, на доказательную базу, на объективность и воспроизводимость результатов. В рамках академической психологии широко используются разнообразные психологические тесты, опросники, статистические методы, которые позволяют с большей или меньшей степенью достоверности обнаружить определенные, статистически значимые закономерности в человеческой психике. Типологии тоже стараются идти по этому пути и накапливать статистический материал.

      – Ну, хорошо, допустим, с этим более или менее понятно, – согласился Дима, слегка кивнув головой. – Но, если не секрет, твоя-то, авторская, типология про что? Про что именно ты пытаешься типировать людей?

      – Моя типология, – ответил я, – посвящена самой загадочной сфере человеческих отношений –любви. Возможно по культурологии, еще на первом курсе университета, ты изучал, что на самой заре человеческой цивилизации, понятия любви, в том виде, в каком мы привыкли понимать его сейчас, как такового, по сути, еще просто не существовало. Культура, как таковая, только начинала робко зарождаться, делать свои первые, неуверенные шаги, но, тем не менее, люди, уже тогда, в незапамятные времена, несомненно, заботились друг о друге, искренне стремились предупредить ближнего об опасности, поделиться последним куском хлеба, разделить радость и горе, помочь в беде. То, что мы сегодня, в XXI веке, привыкли называть высоким словом «любовь», тогда, на заре цивилизации, было, скорее инстинктивным, глубинным стремлением к выживанию, к продолжению рода, к сохранению своего племени, своей общины. Однако, по мере неуклонного развития культуры, эти базовые, животные инстинкты постепенно обрастали все новыми и новыми смыслами, наполнялись сложными эмоциональными оттенками, формировались устойчивые моральные и этические нормы, и постепенно, век за веком, складывалось то самое