Армейские рассказы. Виктор Гурченко

берету.

      – Командиры взводов и отделений! – командным голосом, внезапно ставшим строгим и казённым, произносит полковник, – приготовить личный состав к полевому выходу! Вольно! – он резким движением обрывает руку и направляется к командирам рот, а мы разбиваемся на взводы и организованно возвращаемся в казарму. Там мы получаем оружие, противогазы, подсумки, наполняем фляги и вскоре снова стоим на плацу, растянувшись в одну длинную колонну. В голове камуфляжной цепи, дробно бряцающей закинутыми за спину автоматами, облачëнной в хищную, как говорит полковник Зайченко, форму одежды движутся прапорщик Андриянец и старший лейтенант Ракей. Оба гордо несут на своих макушках краповые береты и передвигаются, словно породистые лошади, пружинисто и нетерпеливо. До КПП идём походным шагом, но едва выйдя за ворота части, услужливо открытые для нас дежурными, слышим протяжное и зычное: «рота, бегом марш!». Две сотни тяжёлых армейских ботинок гулко ударяют по раскалённому асфальту, выбивая из него иссушëнную в пепел летнюю пыль.

      – Раз, раз, раз-два-три! – протяжно заводит кричалку Ракей.

      – РАЗ, РАЗ, РАЗ-ДВА-ТРИ! – хором повторяем мы.

      – Раз, раз, раз-два-три!

      – РАЗ, РАЗ, РАЗ-ДВА-ТРИ!

      – Рано утром мы встаём!

      – РАНО УТРОМ МЫ ВСТАЁМ!

      – На зарядку мы идём!

      – НА ЗАРЯДКУ МЫ ИДЁМ!

      – Спортом занимаемся!

      – СПОРТОМ ЗАНИМАЕМСЯ!

      – Спецназом называемся!

      – СПЕЦНАЗОМ НАЗЫВАЕМСЯ!

      – Раз, раз, раз-два-три!

      – РАЗ, РАЗ, РАЗ-ДВА-ТРИ!

          Глупо, конечно, но от этой кричалки становится как-то легче и веселее, чувствую себя словно в американском кино про армию, где есть непременно кто-то толстый и неуклюжий, кто-то смешной и кто-то непроходимо тупой, всë прямо как у нас, только во Вьетнам после учебки мы не полетим, и никто не застрелится в туалете. Вскоре эйфория улетучивается, ноги наливаются свинцом и ватно болтаются под весом туго зашнурованных берцев, по лбу струйками стекает липкий горячий пот, лëгкие разрывают грудь, точно кузнечные меха в разгар работы. Смотрю себе под ноги, наблюдая, как пролетает мимо серый асфальт, побитый раковинами и чёрными трещинами, кое-где через него пробивается упрямая трава, одиноко торчащая под жарким солнцем. Ритмичным метрономом стучит по фляжке прикладом закинутый за спину автомат, и этот перестук будто задаёт ритм бегу, не даëт остановиться. Колонна растягивается на добрый километр, и сержанты подгоняют отстающих ободряющими выкриками. Вскоре асфальт заканчивается и марш продолжается по грунтовой дороге в жидкой лесополосе. Деревья здесь низкие и редкие и желанной тени не дают вовсе.

      – Рота! – раздаëтся откуда-то спереди, – надеть противогазы!

          Выхватываю из подсумка резиновую маску с большой металлической бабиной, вставляю большие пальцы во внутреннюю часть и растягиваю в стороны.

      – Рапаны, увижу кто противогаз оттягивает и дышит – тому пизда! – орёт Шабалтас, обгоняя строй.