Я не прощаюсь. Хан Ган

*

      Четыре года назад поздней осенью, когда Инсон хоронила свою мать, она не позвала никого из Сеула, кроме меня. Время близилось к ночи, местные стали возвращаться домой, мои знакомые по работе с документальным кино, с которыми я уже давно не виделась, тоже почти сразу поехали в аэропорт – траурная комната стала утихать. Инсон поинтересовалась, не устала ли я – я покачала головой. Я собиралась оставаться у неё, поэтому для разрядки нужно было начать какой-нибудь непринуждённый разговор, но мы так давно близко не общались, что трудно было найти тему. Когда состояние матери Инсон стало ухудшаться, она хотела, чтобы я перестала приезжать. Трубку она не брала и даже перезванивала не сразу, а на сообщения отвечала только через пару дней. Я чувствовала, как она отдаляется от меня каждый раз, когда читала её короткие полупустые сообщения. «У меня всё нормально, надеюсь, у тебя тоже». Сейчас уже этот период разрыва между нами миновал. Может, теперь я могу поинтересоваться о её планах на будущее?

      Когда в ту ночь она спросила у меня, как мои дела, я рассказала ей о том сне с чёрными деревьями. Думаю, это показывает, насколько мне тогда было трудно. На столе лежал мандарин и рисовые пирожки, но к ним я даже не притронулась. Я поведала Инсон о сне, о том, что преследует он меня с лета и что начинала я думать о нём чаще по мере приближения зимы. Он мерещился мне постоянно: когда я неторопливо переходила нескончаемую восьмиполосную дорогу по пути в больницу из-за хронических спазмов пищевода, или когда я ждала кого-то в шумном кафе, съёжившись где-то в углу и пристально наблюдая за входной дверью, или когда я просыпалась в мандраже от очередного кошмара и смотрела на потолок – каждый раз я видела один и тот же пейзаж: просторное поле, снег и внезапно нахлынувшее море.

      Поэтому я спросила Инсон, не хотела бы она помочь мне с этим сном. Например, посадить деревья, взращивать их и ждать, когда пойдёт снег, чтобы снять это на камеру.

      – Тогда надо этим заняться, пока осень не кончилась, – дослушав меня до конца, сказала Инсон. В чёрном чхимачогори[13] и с туго собранными чёрной резинкой короткими волосами, Инсон выглядела невозмутимо и серьёзно. – Нужно посадить девяносто девять деревьев, пока земля не замёрзла.

      Уже становилось довольно холодно, но в середине ноября мы собрали людей и посадили деревья на заброшенном участке земли, который достался Инсон в наследство от отца.

      – На Чеджудо земля тоже промерзает? – спросила я.

      – Конечно, в гористой местности даже на всю зиму, – тут же ответила Инсон.

      – Надеюсь, что снежинки будут крупными, чтобы можно было запечатлеть на камеру.

      Я боялась, что на Чеджудо много снега не бывает – не могла перестать об этом думать. Здесь умеренный климат и растут субтропические деревья, откуда снегу взяться? Я стала рассматривать и другие варианты – места похолоднее даже Сеула[14], может, где-то поближе к провинции Канвондо[15].

      – А о снеге можешь не беспокоиться.

      В

13

Традиционное корейское платье.

14

Географически Сеул находится на севере Южной Кореи и по сравнению с Чеджудо – островом на юге – и даже другими городами в южной части материка там довольно прохладно (например, средняя температура в январе в Сеуле – ноль градусов, а на Чеджудо – шесть).

15

Северная провинция в Южной Корее.