Дар. Даниэль Глаттауэр

авиапочтой к его маме в Сомали.

      Но тут случилось нечто необыкновенное, что надолго сделало этот день таким особенным: Норберт Кунц, мой шеф, вызвал меня к себе в кабинет. Речь шла об одной моей заметке в четверговом выпуске «День за днем». На этом месте я должен сделать небольшое отступление, чтобы оправдать свое существование и объяснить круг моих обязанностей в бесплатной газете «День за днем», издаваемой концерном оптовой торговли PLUS.

      После того как я соскочил с «Рундшау» – о’кей, то было скорее падение, чем соскок, – Норберт Кунц взял меня в «День за днем». Он всегда высоко оценивал мою журналистскую работу, а кроме того, его отец и папа моей бывшей жены Гудрун были близкими друзьями и даже вместе играли в гольф. Ведь недаром говорят, что кровь плотнее воды, но и она не так сплачивает, как гольф.

      Больше всего мне хотелось бы работать в отделе культуры, но, во-первых, такого отдела не было, потому что «День за днем» – совершенно бескультурная газета для совершенно бескультурной публики, а во-вторых, привередничать мне не приходилось. Меня поставили на «Пестрые сообщения дня», и еще я вел колонку читательских писем. Если вы зададитесь вопросом, а чего там вести в читательских письмах, то вам следует присмотреться, на что способны читатели «Дня за днем». И, наконец, третьей областью моих задач был раздел «Социальное». Его-то я всегда и называл, когда кто-нибудь спрашивал меня, чего я поделываю и о чем пишу. Это, конечно, звучало «социальнее», а главное – весомее, чем было на самом деле. Поскольку, если не считать подводного землетрясения и цунами с десятком тысяч жертв – среди которых, на минуточку, было как минимум пятеро австрийцев, – для «Дня за днем» никакое бедствие не было достаточно бедственным для того, чтобы отнять печатную площадь у какой-нибудь рекламы обогревателей для садового домика. Проблемой социального раздела было то, что никто не давал туда рекламных объявлений, то есть денег он не приносил. И от страданий бедных и слабых никто не мог себе ничего отпилить, даже живодеры из концерна оптовой торговли PLUS. Поэтому социальные темы умещались в три строки и упрятывались куда-нибудь в гущу «пестрых сообщений дня».

      Тем большей для меня неожиданностью было, когда Норберт Кунц специально вызвал меня к себе, чтобы поговорить об одной из таких коротких заметок. В четверговом выпуске я упомянул – поскольку мне недоставало еще хотя бы одного «пестрого сообщения дня» – переполненную ночлежку для бездомных в венском Флоридсдорфе, которой недавно сократили субсидии, из-за чего ее сотрудникам, работающим на общественных началах, пришлось выставлять на улицу половину бездомных. Норберт Кунц выделил это сообщение светящимся оранжевым маркером и постучал по нему пальцем, что не сулило мне ничего хорошего. Я ждал, что он сейчас снова укажет мне на то, что у нас такое не проходит, что мы – хозрасчетное предприятие и поэтому должны держаться подальше от маргинальных групп, для которых существуют свои газеты – от благотворительных фондов, от Красного Креста, от Армии Спасения, от «Груфта»[1] и черт знает еще от кого. Но вышло совсем иначе.

      – Ваша работа еще доставляет вам удовольствие,

1

Католическое благотворительное заведение для бездомных в Вене. Gruft – склеп (нем.).