Дар. Даниэль Глаттауэр

мило с моей стороны.

      В логове красивой львицы

      Что касалось докторши с короткими светлыми волосами и восхитительным – что бы назвать в первую очередь? – ну, с восхитительным восьмидесятиградусным переходом от восхитительного края подбородка к восхитительному началу шеи, той докторши, которая после третьей и решающей двери гостеприимно протянула нам руку, чтобы самым сердечным образом приветствовать нас в ее уютно пахнущей лекарствами мастерской, то речь шла о госпоже Ребекке Линсбах, тридцати семи лет, неопределенного семейного положения, вот уже семь лет работающей по договору на обслуживании застрахованных больных, с собственным врачебным кабинетом, публично представленной лишь однажды, а именно с рефератом, предположительно привлекшим большое внимание на австрийском конгрессе стоматологов в 2013 году в Зальцбурге, на близкую народу тему «Обеспечение имплантами в атрофированной челюсти; метод наращивания; дистракционный остеосинтез и программа протезирования». В остальном она была виртуально неприметной: ни книжных публикаций на Амазоне, ни друзей на Фейсбуке, ни активности в Твиттере. Одно-единственное изображение, изготовленное ассоциацией врачей, категории «документальное фото», оценка: весьма привлекательна. (Источник: Интернет, различные поисковики.)

      – Ну и как идут дела у храброго пациента? – Она посмотрела на меня, но имела в виду, судя по всему, Мануэля. – Есть ли какие-нибудь осложнения?

      Это, к сожалению, был не тот вопрос, на который можно было ответить: я еще раз явился сюда, в логово львицы, чтобы спросить ее, не можем ли мы познакомиться несколько ближе, в стороне от атрофированных челюстей, так сказать.

      И я сказал:

      – Нет, насколько можно судить со стороны, с моим… с нашим юным пациентом все обошлось, не так ли, Мануэль?

      Он метнул в мою сторону довольно презрительный взгляд.

      Затем все пошло, к сожалению, очень быстро. Мануэль лежал на белом кресле, все внимание Ребекки Линсбах было направлено на него, и освещенное внутреннее пространство его рта поочередно осматривалось, опрыскивалось, промывалось, ощупывалось и обстукивалось. При этом я удивлялся, насколько безучастным это оставляло меня на сей раз. И вот уже прозвучало:

      – Мы закончили, молодой человек. Пожалуйста, один час ничего не есть.

      И потом, наконец, все-таки обращенное ко мне:

      – Весной я хотела бы увидеть вашего сына снова.

      – Он мне не отец, он всего лишь старинный друг моей матери, – ввернул Мануэль.

      – Его мать полгода работает в Сомали, она тоже врач, не стоматолог, но зато в Африке.

      Я улыбнулся, несмотря на вялую остроту, как можно более победно и как можно меньше демонстрируя при этом мои зубы.

      – А, интересно, – сказала она тоном «а, неинтересно».

      Но и совсем уж безразличен я ей тоже не был, мужчина это всегда чувствует. Бывают ведь вполне здоровые и красивые женщины, может, даже безупречные стоматологини с восхитительной линией подбородка и перехода к шее, которые делают стойку даже на ископаемых типов – таких, как