Россия в поисках эффективности. Борис Николаевич Шапталов

* *

      Исследователь той эпохи вправе выбирать версию событий того периода по своему вкусу, хотя в исторических анналах есть сходная ситуация. Герой Первой мировой войны маршал Петэн на суде объяснял свою позицию сотрудничества с гитлеровцами желанием сохранить от оккупации часть Франции и заботой о сохранении жизни французских граждан, для чего ему пришлось идти на жертвы: платить репарации (тоже своего рода дань) и отправлять работать на чужбину тысячи своих соотечественников (тоже делали князья). В ответ его приговорили к пожизненному заключению. А национальным героем стал де Голль, начавший, казалось бы, бесперспективную борьбу… Петэн спасал остатки государства, де Голль – национальный дух. Кто прав, если учесть, что де Голлю повезло – оккупация длилась недолго? А если бы она растянулась на десятилетия? Так стоило Руси бороться с Ордой или нет? Спор о событиях семисотлетней давности имел бы узкоспециальное значение, если б вслед за «призванием ордынцев» на Русь не произошло «призвание» нового цивилизационного кода, отличного от того, что, вроде бы, укоренился в период Киевской Руси.

      Спор о казусе Александра Невского может длиться бесконечно, ибо имеет вкусовой привкус. Одним его политика нравится (спас «национально-православную идентичность»), другим – нет («заразил Русь вирусом азиатчины»), а разницу в наследии можно зримо увидеть, если пересечь границу по Чудскому озеру и посмотреть жизнь сначала в Псковской и Новгородской областях, а затем в «тевтонской» Эстонии. Так от чего защитил Русь Александр Невский? Если сравнить положение Прибалтики, Польши, Чехии с Россией, то получается, что от европейской культуры. А стоило ли? С точки зрения иерархов православной церкви и евразийцев – да. Но, разумеется, может быть и другая точка зрения. И она была сформулирована и озвучена в лице идеологии западников, о чем речь будет идти ниже.

      Спор, как обычно, решает жизнь. Русь-Россия осталась в традициях Орды («самобытной»), но подспудно издавна перенимала и перенимает достижения тех, с кем боролся князь Александр. Так Россия стала европейско-азиатской страной с обусловленными природой такого антагонистического симбиоза сложностями. Таковой, похоже, и останется со всеми векодавними «традиционными» проблемами, в том числе «вечной» проблемой эффективности государственного управления.

      После смерти Александра Невского проордынский «коллаборационизм», как главная ось политики владимиро-суздальских, а затем московских князей, сохранилась. Дух патриотизма, даже регионального, изрядно выветрился. Многие князья видели в ордынцев не врагов, а союзников и вовсю стали использовать их вооруженные силы в своей борьбе между собой. Поэтому вряд ли правомерно говорить о «татарско-монгольском иге», как в последующем о «русском иге» по отношению к татарам. Мало того, что словосочетание «татарское иго» изрядно раздражает современных татар, которые считают, что их делают козлами отпущения. И они правы в своем неприятии