Елена Глинская: Власть и любовь. Александр Козлов

клубящаяся в углах палаты, затаила дыхание, ожидая решающего момента.

      Елена делает шаг вперед, но каждый дюйм дается ей с неимоверным усилием. Холодный пот пропитывает ее одежду, липнет к коже. Внутри, в самом сердце, вспыхивает крошечная искра отчаяния, разжигая костер на время забытой ярости.

      Она оглядывается и видит лица предков, застывшие в вечности на пыльных портретах. В их глазах – отражение ее судьбы, бремя, которое они передали ей по наследству вместе с родовой кровью. Кровь Глинских – кровь воинов, магов, людей, не сломленных ни голодом, ни войной, ни проклятиями. И эта кровь – ее единственное оружие против надвигающейся тьмы.

      «Я – Глинская!» – выдыхает она, и голос ее, сначала дрожащий от страха, крепнет, становится гулким, наполняя затхлое пространство первобытной мощью.

      Каждое слово разносится по палате пронзительным ударом колокола и пробуждает древние силы, спящие под толщей веков.

      «И не убоюсь вас! Подите прочь!» – кричит Елена в слезах ярости, готовая голыми руками сразиться с невидимым врагом, и в этот момент тьма начинает медленно отступать.

      Вокруг – искаженные птицы, сотканные из кошмаров и теней, корчатся в предсмертной агонии. Их оперение, словно сгнившие лохмотья, осыпается в удушливый пепел. Иссушенные клювы раскрываются в беззвучном крике, а глаза, полные безумного ужаса, лопаются, источая зловонную жижу. Вся стая превращается в клубы густого черного дыма, который, извиваясь змеями, исчезает в воздухе, оставляя после себя лишь тошнотворный запах разложения.

      Зеркало, до того извергнувшее из себя множество осколков, вдруг начинает медленно восстанавливаться. Все осколки, повинуясь чьей-то воле, возвращаются на прежнее место, скрепляясь друг с другом невидимой силой. В глубине зеркала вновь отражается свет, слабый и трепещущий, но все же свет, который постепенно прогоняет тьму из древних покоев.

      Елена чувствует, как к ней возвращается сила, как дух, до этого скованный ужасом, расправляет крылья. Она больше не беспомощная жертва, дрожащая перед лицом неминуемой гибели, а воин, готовый сражаться за свою жизнь и жизнь своего сына!

      Но, увы, недолго длится миг триумфа.

      Из самой глубины зеркала, из мрачной бездны, где отражения искажаются до неузнаваемости, раздается леденящий кровь смех. Не человеческий, а похожий на хриплый вой, наполненный злобой и презрением. Смех ведьмы, столетия назад проклявшей род Глинских, снова обрекает их на вечные страдания.

      «Убогая смертная! – шипит голос, проникая в сознание Елены, отравляя ее мысли. – Думаешь, что справилась, победила? Как бы не так! Это токмо начало!»

      «Замолчи, карга! Ты немощна и навек заточена в оном зеркале!» – отвечает Елена, собрав остатки сил противостоять зловещей тьме.

      «Не-е-ет, твои страхи, они как пиявки будут навсегда к тебе прилипши, душу твою пить будут! Они будут расти, крепнуть, пока не согнут и не сломят твои косточки! Не убережешь ты его, нет! Сынок твой – моя добыча, никуда не денется!»

      Ужас