Пока воды Венеции тихие. Фульвио Эрвас

[19].

      – Долго еще?

      – Ты, случайно, не собираешься грохнуться в обморок, как поэт перед прививкой?

      – Просто моя кровь мне может еще понадобиться.

      – Зажми рану сильнее.

      – Зачем?

      – Так кровотечение оста… Стуки! Вечно ты надо мной смеешься!

      – Ты еще и не того заслуживаешь. Помнишь апрель девяностого года?

      – Нет.

      – Здесь, в Венеции. Кто-то позвонил из ближайшей к школе телефонной будки и предупредил о заложенной в здании бомбе. И нам с тобой пришлось целую неделю дежурить около того телефона-автомата. И вдруг, в одно грозовое весеннее утро, ты объявил, что знаешь, как найти виновника. Ты куда-то испарился и через полчаса повел меня к школе, из которой в тот момент выводили учеников из-за очередного предупреждения о минировании.

      – Точно! Все мокрые от дождя, как лягушата. И из окна школы напротив один парень кричит девушке на улице: «В этот раз это не я!»

      – Ты мне сказал: смотри, вот он, наш телефонист. И это был именно он, влюбленный по уши и срывающий уроки в школе, где училась его девочка, чтобы пойти с ней погулять в парке.

      – Мы его тогда просто отпустили. Что еще с ним было делать?

      – Так это ты позвонил тогда в полицию? Допустил, чтобы детей вывели на улицу в такую погоду?

      Скарпа начал что-то пространно объяснять о стратегиях расследования и о своих осведомителях, но Стуки его уже не слушал. Инспектор как-то странно стал всматриваться вдаль: временами ему казалось, что у моста сидит сама Дева Мария в развевающемся на ветру плаще и смотрит на них ласковым взглядом.

      – Стуки, а помнишь польских монахинь?

      – Каких именно?

      – Которые из под полы торговали реликвиями.

      – Нет, сейчас не припомню. Какая длинная Венеция, когда теряешь кровь, – процедил сквозь зубы Стуки.

      – Потерпи, мы уже у моста Пиован.

      – Сколько ступенек в этом городе! Я начинаю понимать туристов.

      – Держись, друг, уже немного осталось. Мы на Калле-Ларга-Джачинто-Галлина. Ты помнишь, кто это – Джачинто Галлина?[20]

      – Та, которая в бульоне?[21] – заплетающимся языком спросил Стуки.

      – Ну все, дошли, – пытался подбодрить друга Скарпа, который уже практически тащил Стуки на себе.

      – Лошадь… она шевелится.

      – У памятника Коллеони?[22] Нет, она стоит смирно. Это ступени шатаются.

      – Дурак.

      – Стуки!

      – Мы уже на площади Дзаниполо?..

* * *

      – Я что, вырубился?

      – Да, ты был в обмороке.

      – Не может быть!

      – Ты, Стуки, как только увидел двери больницы, сразу потерял сознание. Я донес тебя на руках до скорой помощи, как свою невесту. Медсестры, наверное, кое-что о нас подумали.

      – Ты им хоть объяснил?

      – Как смог.

      – И что дальше?

      – Тебя положили на каталку.

      – Антимама!

      – Не переживай, я никому не скажу.

      – Скарпа, этот грек… иди и сию же минуту

20

Джачинто Галлина (1852–1897) – итальянский драматург конца XIX – начала XX в.

21

Игра слов: итальянское слово «gallina» означает «курица».

22

Имеется в виду памятник известному итальянскому военачальнику Бартоломео Коллеони (1400–1475).