Калаус. Вадим Александрович Филатьев

подошли к куче камыша, Ричард стал показывать, как делать маты.

      – Смотри, потом попробуешь сам, будешь пока на моем камыше работать. Сколько сделаешь, я посчитаю.

      Ричард взял охапку камыша, стал запихивать его в деревянный станок, чем-то похожий на ткацкий (Влад видел в деревне на чердаке). Запихав туда нужное количество камыша, стал проворно перевязывать его капроновой ниткой, протыкая спицами сначала с одной стороны, затем с другой. Через пару минут все было готово, Ричард открыл станок и оттуда выпал мат, примерно два метра в длину и полметра в ширину.

      – Ловко.

      – Ты тоже так научишься.

      Ричард положил свое изделие в уже готовую стопку. – Вот смотри, этот мат стоит рубль шестьдесят, я в день должен штук сорок-пятьдесят связать, не напрягаясь. То есть в день у меня выходит шестьдесят-восемьдесят рублей. Минус день, когда я этот камыш косил. Получается, в среднем, тридцать-сорок рэ можно в день делать. Если, конечно, погода, лед стаял, не пил и т. д.

      – А куда эти маты?

      – Из них строят. Дома, кошары, заборы. Мой домик тоже ведь из них построен.

      – Да? Я и не заметил.

      – 

      Две-три такие штуковины берут, составляют вместе, потом глиной их обмажут с двух сторон, вот тебе и дом готов. И крыша тоже из них делается. Дерева же нет! На Калаусе есть поговорка: работаем на камыше, спим на камыше, едим камыш.

      – Сколько ты уже, Ричард, здесь, три года ты говорил?

      – Да, уже четвертый. А ведь домик прошлой осенью купил, до этого батрачил на других.

      – Где?

      – Да там, на других «Точках».

      – А сколько тут всего «Точек?»

      – Не знаю, говорят двадцать. Да они то образовываются, то разваливаются. Здесь же пьянчуги одни, зэки бывшие, бомжи всякие. Кто-то запил – и пошло. Бродит от точки до точки. За ним другие пошли. Бригадир смотрит, смотрит, да и вычеркивает его. Создает другую бригаду. Да и средства какие-то на это дело выделяются, короче, там какие-то манипуляции происходят, я не очень понимаю, да мне и наплевать. Многие приезжают, кто-то удерживается, остается на сезон-два. Ну, потом об этом еще поговорим. Давай, пробуй сам, вот тебе еще пару мат – смотри. Я пока к Николаю схожу, насчет станка поговорю.

      Ричард ушел. Влад стал пробовать сам. Все было интересно. И камыш запихивать, и протыкать его спицами, и бегать вокруг него, получался мат, пухленький, свой, первый. Ничуть не хуже Ричардова. Долго, правда. Пока на каждую спицу нитку привяжешь, пока заложишь камыш в станок, а камышинки еще цепляются друг за друга, разлетаются, прямо из рук выскакивают: никогда не научусь так быстро делать. Все-таки, еще один мат упал, когда Влад открыл станок. Наверное, сорок штук это много. Надо было спросить у Ричи, сколько он в первый день сделал.

      – Насчет станка договорился, – Ричард подошел неожиданно, Влад заканчивал седьмой мат. – Как успехи, получается?

      – Ричард, а ты сколько в первый день сделал?

      – Я не помню теперь. Помню только, что первые деньги, триста рублей, за три недели получил, как раз в конце сезона.

      – А потом.

      – Что потом?

      – Что потом делал?

      – Перешел