Кольцо. Анна Лист

обе, слезливые… Дай хоть хусткой[15] глазки твои голубые вытру… Но ты уж смотри, глупостей не наробь, слышишь? Себя блюди. Ведь ждать вам надо будет, Анелька! Две свадьбы сразу, раптам, мамунька не одолеет. У нас всё почти Юзефа семья, Буткевичи на себя берут, але мой Юзеф хозяин крепкий, а Антусь что? Третий сын, там его доля в хозяйстве – пшик… не выделить. Мамусе нашей за тобой дать нечего тэраз[16], тётка Альбина не обрадуется.

      – Я буду ждать, Яничка. Хоть всю жизнь стану ждать моего Антуся…

      3. Бэз[17]. 1927 г.

      Острый аромат разлит в воздухе – благодать, рай земной. Белое изобильное кружево сирени пышным облаком чистоты теребит в руках Антусь, а над ветками этого буйства ясно светят его серые глаза, в которых стоят хрупкое счастье и тревога. Шорох и лёгкий перестук быстрых шагов за жульвицами – она. Запыхавшаяся Анеля с высокого большака стремительно падает прямо ему на шею, обжигает жарким ароматом сбитого дыхания:

      – Антусь…

      – Анелька моя, тебя жду…

      – Ох, красота какая… мне? Это ты зачем?..

      – Ты нашим бэзом любовалась… Нет такой красоты на свете, который я бы тебя не окутал, Анелька, королева моя…

      – Нет, это ты у нас пан королевич…

      Сплелись в одно горячечное счастье белые соцветия, руки, губы, частый стук изнемогающих сердец… Но в цветок лезет толстый шмель и вокруг витает щемящая нота.

      – Антек, документы нам пришли. Едем, пока выпускают, вдруг передумают, мало ли.

      – Уже… Как я тут без тебя?.. Снова нам преграды, Анелька. Тревожно мне. Когда же мы будем вместе?

      – Не бойся, Антусь, всё должно быть теперь хорошо! Восемь лет мы тут ждали-бедствовали, мама сама не своя от радости. Едем послезавтра все втроём, она и мы с Юлькой. Янина, конечно, тоже рвётся и папу, и обоих братьев повидать, изревелась вся, но пока с малышкой остаётся. Братья жениться успели, даже не представляю, как они выглядят. В люди вышли, старший Пётр – партработник! А Феликс – помнишь нашего Феликса? – техником на заводе… радио… ап… паратуры! У него ж руки золотые всегда были, учился в мастерской на точную… как это? механику и оптику, вот!.. Не зря отсюда сбежал через границу, что бы он тут делал, на хуторах?

      – Вот как… хорошо. Ты теперь тоже там настоящей паненкой станешь?

      – Не знаю… Там, кажется, совсем какая-то другая сейчас жизнь, Антек… Я и сама ещё не знаю точно, как там всё, – убежали в девятнадцатом, в голод и разорение, все бежали… Думаю, надо и тебе в Советах обосноваться? Где нам быть с тобой вместе?

      – Я приеду к тебе, Анелька. Где ты, там и я. Без тебя мне жизни нигде не будет. Посмотрим, как там всё. Говорят разное про Советы…

      4. Ленинград. 1929 г.

      На сцене то стенает, то бодро гремит музыка, вихрем отплясывает пёстрый кордебалет, солисты выходят исполнять нежные арии, но у Антона плохо получается следить за действием и слушать музыку. Анеля сидит рядом, держа его за руку, часто вскидывает на него свои нестерпимо прекрасные яркие звёзды глаз, и он отвечает ей улыбкой и согласным взглядом, однако на душе его лежат

15

Хустка – платок (белор.).

16

Тэраз – сейчас (польск.).

17

Бэз – сирень (польск.).