Таинственный спаситель. Элизабет Хойт

Мелкое дрожание в животе, легкое головокружение, слабость в ногах. Мэгс хихикнула. Не мистер Роджер Фрейзер-Бернсби, а просто болезнь какая-то.

      – Вижу, ты сегодня в хорошем настроении, Маргарет, – пробормотали позади нее сочным баритоном.

      Она обернулась и увидела своего старшего брата Томаса, улыбающегося ей.

      Как забавно. До недавнего времени – в сущности, до своей женитьбы в прошлом декабре на Лавинии Тейт – Томас никогда ей не улыбался. Во всяком случае, искренне. Светская улыбка, разумеется, не в счет. Как ведущий член парламента и маркиз Мэндевилл, Томас прекрасно сознавал, каким должен представать перед людьми. Но после вхождения Лавинии в семью Рединг Томас стал другим. Он счастлив, дошло сейчас до Мэгс. Уж если любовь смогла изменить такого правильного и чопорного мужчину, как ее старший брат, то подумать только, что она может сделать с нормальным человеком!

      – Ой! А Лавиния тоже здесь? – спросила Мэгс, широко улыбнувшись.

      Томас заморгал, словно удивившись такому энтузиазму, и осторожно ответил:

      – Да, леди Мэндевилл сопровождает меня на сегодняшний бал.

      Гм. По-видимому, в таком тяжелом случае даже любовь не всесильна.

      – Прекрасно. Я надеялась поболтать с ней.

      – Значит, тебе придется ее отыскать. Лавиния страшно увлечена делом о сбежавшем пирате, и едва только мы вошли, отправилась на поиски закадычных подружек, чтобы посплетничать. По дороге сюда рассказывала мне во всех подробностях о его сгоревшем теле. Это просто ужасно и совсем не то, чем следует интересоваться леди. – Томас задумчиво нахмурился.

      Мэгс уже не в первый раз посочувствовала своей невестке. Может, леди, строго говоря, и не подобает интересоваться сгоревшими дотла пиратами, но уж очень трудно удержаться.

      – Да в Лондоне почти все сейчас говорят об этом пирате и Призраке… – Мэгс смолкла, внезапно утратив интерес к разговору.

      Она наконец заметила Роджера, и колени ее, как и следовало ожидать, задрожали. Он стоял с группой других джентльменов и смеялся, запрокинув голову, открыв при этом сильную загорелую шею. Роджера нельзя было назвать красивым в традиционном смысле: лицо его казалось слишком широким, нос слишком плоским, – но глаза карего цвета излучали тепло, а улыбка невозможно заразительная. И когда он повернулся и улыбнулся ей… все вокруг, казалось, исчезло.

      – …суаре, бал или что-нибудь в этом роде. Надеюсь, ты придешь, – пробормотал Томас с ней рядом.

      Мэгс слегка вздрогнула. Она понятия не имела, о чем он говорил, но это можно выяснить и потом.

      – Конечно, с удовольствием.

      – Прекрасно, прекрасно, – продолжал Томас. – К тому времени и мама будет в городе. Какая жалость, что Гриффину и Хэроу пришлось уехать в деревню. И в такое неподходящее время, в середине сезона.

      – Гм. – Роджер беседовал с тремя джентльменами, которых Мэгс знала как его очень близких друзей: с лордом д’Арком, мистером Чарлзом Сеймуром и графом Кершо. К сожалению, она не была хорошо знакома с этими джентльменами и поэтому смущалась