Выстрел в ночи. Пуля, петля, разорванная реальность…. Михаил Собянин

магию?

      Никос не ответил. Он даже не улыбнулся.

      – Я чего-то не знаю? – Александр склонил голову, но его голос уже звучал иначе.

      – Садитесь, – коротко сказал Никос и кивнул в сторону их любимого столика у окна.

      Евгения молча взглянула на мужа. Они оба поняли: шутки здесь сейчас не пройдут.

      Они заняли места, и Никос, не дожидаясь заказа, поставил перед ними по чашке кофе.

      – Завтрак будет через пару минут, – добавил он и ушёл в сторону кухни, так и не объяснив, что происходит.

      Тишина давила. В баре не звучало радио, не трещал старый проигрыватель. Было слышно только, как где-то за окнами хлопает парус на лодке и как с улицы доносится приглушённый смех рыбаков.

      Александр взглянул в чашку, глядя, как по поверхности чёрного кофе медленно расходятся круги.

      В голове у него вдруг заиграло «When the Music’s Over» The Doors. Весь этот момент – эта странная, гнетущая пауза, эти тени на лице Никоса, эти жандармы у входа – он звучал, как тот самый тревожный ритм Манзарека.

      Евгения подняла взгляд на мужа. Она тоже слышала музыку. Но свою.

      У неё в голове играл «Round Midnight» Телониуса Монка – не просто композиция, а ощущение пустого пространства между нотами, в котором прячется всё, что не сказано вслух.

      Она скользнула пальцами по краю чашки и посмотрела на Никоса.

      – Ник, что-то случилось?

      Никос задержался у кухни, будто выбирая, говорить или нет.

      – Только завтрак, – сказал он вместо ответа и скрылся за дверью.

      Александр и Евгения молча переглянулись.

      И в их головах продолжала звучать музыка.

      Никос вернулся не сразу. Когда он всё-таки появился, в руках у него было две тарелки с его фирменной пастой – нежный лосось, креветки, свежий базилик, немного белого вина в соусе. Он молча поставил их перед Александром и Евгенией, затем сел напротив.

      Казалось, будто невидимая кинокамера зависла в центре стола, её объектив медленно двигался, словно стрелка часов, фиксируя каждого по очереди.

      Первый кадр: Никос.

      Он потирал переносицу, словно пытаясь сосредоточиться. Взгляд его был потухшим, пальцы нервно постукивали по столу.

      – Когда ты живёшь в одном месте слишком долго, оно начинает менять форму, – тихо сказал он.

      Кадр второй: Александр.

      Он лениво перемешал пасту вилкой, бросил на Никоса оценивающий взгляд.

      – Всё меняется, Ник. Вопрос в том, когда именно.

      Кадр третий: Евгения.

      Она поднесла бокал воды к губам, но не сделала ни глотка.

      – Когда ты понял, что оно меняется?

      Никос.

      Он выдохнул, провёл ладонью по седым волосам.

      – Когда увидел его.

      Пауза. Музыка больше не звучала даже в головах.

      Александр.

      – Кого?

      Никос.

      – Человека без лица.

      Евгения.

      Она