Выстрел в ночи. Пуля, петля, разорванная реальность…. Михаил Собянин

а затем загудел мягко и ритмично, словно вступление к «Moanin’" Арта Блейки. Они выехали на дорогу, и солнечный свет, отражаясь в пыльных лобовых стёклах, ослепил их на мгновение.

      За окном Арпачбахшиш медленно просыпался: рыбаки вытаскивали сети, старики в кофейнях уже обсуждали новости, местные торговцы выносили подносы с пахлавой, пахнущей мёдом и орехами.

      Евгения сидела, вытянув ноги, и с улыбкой наблюдала за пейзажем.

      – А помнишь, как мы с тобой, совсем детьми, пробрались в заброшенный яблоневый сад?

      – В Москве? Конечно.

      – Ты тогда сказал, что это самое безумное, что ты делал в жизни.

      – Тогда мне было пятнадцать.

      – И я на тебя страшно обиделась.

      – Почему?

      – Потому что я мечтала, чтобы мы сбежали с какого-нибудь урока, уехали автостопом в Питер и ночевали на вокзале.

      – Жень, да ты, оказывается, всегда была немного безумной.

      – Ну, у меня был пример перед глазами.

      Мустанг свернул с главной дороги на узкую грунтовку, ведущую к старым мандариновым садам.

      – О, нет, – хихикнула Евгения. – Ты опять за своё.

      – Конечно.

      Он затормозил у покосившегося забора, перегнулся через пассажирское сиденье и открыл дверь.

      – Женщина, ваше дело – быть на шухере.

      – Ага, мистер криминал.

      Они легко перелезли через низкую ограду и очутились в тени деревьев, усыпанных тяжёлыми золотыми плодами.

      Александр сорвал один, потер его в ладонях, вдохнул терпкий запах.

      – Чистейшая свобода.

      Евгения взяла другой, быстро очистила и в шутку метнула дольку в мужа. Он поймал её ртом и театрально зажмурился.

      – Вкус детства.

      – Детства, в котором тебя не учили, что воровать плохо.

      – Воровать мандарины из старого сада – это не преступление, а акт возвращения к корням.

      Она засмеялась, прищурившись от солнца.

      – Помнишь, когда мы с тобой сбежали с университета, чтобы поехать на концерт Deep Purple?

      – Как я могу это забыть? Это был твой триумфальный момент – ты прорвалась к сцене и размахивала своей курткой, пока тебя не оттащил охранник.

      – Ну, мне нужно было, чтобы Ян Гиллан заметил меня!

      – Ты тогда поклялась, что не выйдешь замуж за человека, который не понимает красоты «Child in Time».

      – Вот видишь? Я держу слово.

      Он снова рассмеялся.

      Звуки природы смешивались с далёкими нотами, которые доносились из машины – сейчас играла «Take Five» Дэйва Брубека. Мерный ритм идеально совпадал с их шагами, когда они возвращались к мустангу, с полной пригоршней мандаринов в руках.

      Сев в машину, Александр кинул один на панель, а Евгения – на заднее сиденье.

      – Ты думаешь, когда-нибудь мы поумнеем?

      – Сомневаюсь.

      Они тронулись, и солнечные блики заплясали по капоту.

      Когда