Азъ есмь Софья. Государыня. Галина Гончарова

[2].

      – Сдаться ему, черту! Не много ль чести?

      Иван кивнул.

      – Ишь ты, никем не победимый. Не воевал, вот и не побеждали его, чего тут думать!

      – И то верно. Отписать ответ да в поход собираться.

      Иван хищно усмехнулся:

      – Сам отписывать будешь?

      Степан покачал головой:

      – На такое и ответа-то достойного нет.

      – Тогда отдай сюда. Мы ему отпишем!

      Ответ писался при участии нескольких бочек горилки, писался настолько душевно, что некоторые выражения пришлось вымарать – боялись, как бы бумага не воспламенилась. Но и оставшихся хватило. И утром письмо полетело обратно, к султану, с заманчивыми предложениями. Казаки, грубый народ, сильно сомневались в происхождении султана и его видовой принадлежности, хотя и не знали таких определений. Зато были уверены, что он не убьет ежа голым задом, а потому не является рыцарем, тем паче – непобедимым. И предлагали ему совершить акт мужеложства со всем Запорожским войском, будучи при этом в пассивной позиции.

      Одним словом, попытка наладить дипломатические отношения вторично – вдруг да отыщется еще один Дорошенко? – провалилась глубоко и с громким треском[3].

      Март 1673 года

      Софья, ни на что не обращая внимания, висла на шее у брата.

      – С Богом, Алешенька. Молиться день и ночь буду, только живой вернись.

      – Еще как вернусь! Не плачь, Сонюшка. Все хорошо будет!

      – Я и не плачу!

      Софья действительно не рыдала, считая, что слезы приманивают беду на воина. Пусть у ребят все будет хорошо. Алексей последний раз поцеловал сестренку и вскочил на коня. Соня обняла еще и Ивана.

      – Вернись, Ванечка. Я за вас обоих равно молиться буду…

      Иван тоже крепко поцеловал девочку… да скорее уже и девушку. Это Софья за всеми бегами и трудами не замечала, как округляется ее тело и наливается грудь, а вот окружающим это отлично видно было. В том числе и Ивану Морозову, который твердо решил вернуться – и поговорить с Соней. Но это потом, потом…

      А пока он крепко поцеловал девушку прямо в губы. И тут же, пока Соня не начала задавать неудобные вопросы, выпустил ее из объятий и вскочил на коня.

      – Ты тоже себя побереги, сестренка, – ухмыльнулся Алексей, разряжая обстановку. И парни тронули коней.

      Софья стояла красная, что та малина, – и ощущала себя полной дурой. В таком деле ошибиться она не могла. Ваня ее… любит?!

      Да. Судя по всему – да.

      А она его?

      Софья задумалась. И страстной любви, о которой пишут в романах, в себе не обнаружила. Только глубокую и искреннюю нежность. Все бы сделала для этих двух мальчишек.

      Но вот что делать с этими чувствами?

      А если Ванька погибнет?

      Тогда пусть домой не возвращается! Она его сама убьет!

* * *

      Всего на Крым двигалось более сорока тысяч человек. Учитывая уже имеющиеся в Азове тридцать тысяч – сила получалась весьма внушительной.

      Почти пятнадцать тысяч вел Ян Собесский. Пять, даже почти шесть

3

Не могла я пройти мимо такого смачного эпизода, тем более, что он где-то к этим временам и относился. (Прим. авт.)