Азъ есмь Софья. Государыня. Галина Гончарова

ли – не знаю, но то, что ты век ему благодарна будешь, а пожаловаться и некому будет – так это точно.

      Таня кивнула:

      – Откажу я ему.

      Не для того она столько пережила, чтобы из огня да в полымя угодить! Не для того!

      Ксения ласково приобняла девушку за плечи.

      – Не думай о плохом. Ты с детьми справляешься – лучше не надобно, место есть, никто тебя отсюда не погонит. Долго ли, коротко ли, но судьбу ты свою встретишь.

      – Лишь бы мимо она не прошла.

      – Поверь мне, судьба, она и в сточной канаве найдет.

      Насчет канавы Таня не поняла, но поверила. Откажет она Ефиму – и пусть его. Придет еще ее суженый.

      И невдомек ей было, что Ксения вспоминала о своей судьбе. Которая выдернула ее руками царевны Софьи из сточной канавы, где пряталась девчонка, чтобы не снасильничали. Отмыла, отчистила, всему научила – и вот она здесь. Помощница самой царевны Ирины.

      Ой, не за ту Таня молиться будет. Коли б не царевна Софья, не государь Алексей Алексеевич… не жить бы им обеим! Как есть – не жить. Только вот народ о том не знает, для этих напуганных девчонок благодетель – царевна Ирина.

      Ничего. Она сегодня за всех помолится.

      Дай им Бог здоровья и удачи во всех делах!

* * *

      Марфа смотрела с балкона, держала на руках ребенка.

      Сегодня уходило войско. Уходило на Сечь, а потом и далее. Сражаться с турками, позднее, к осени, они на Русь вернутся, через нее домой пойдут… а как бы за ними полететь хотелось!

      Русь увидеть, дом родной. Даже сестрицу Дуньку расцеловала бы.

      Соскучилась.

      И вроде бы все хорошо, и сын замечательный, и муж ее любит, на руках носить готов, а нет-нет да накатит тоска. И взвоешь волчьим голосом…

      Скрипнула дверь.

      – Государыня царица, отдала я письмецо ваше.

      Марфа улыбнулась. Для этих девочек, приехавших с ней, она не совсем королева. Нет-нет, да оговорятся, назовут, как на Руси привыкли. Не со зла, не от неуважения – привыкли просто. Но поскольку это наедине, да и на русском – не столь страшно.

      – Вот и ладно. Самой бы на Русь съездить, да кто ж отпустит?…

      Девушка по имени Глафира улыбнулась:

      – Ваше величество, так время дайте! Десять лет назад никто бы с поляками родниться и не подумал. Год назад вы сюда приехали – так на нас шляхта волками глядела. А сейчас?

      – Они и сейчас что твои волки, просто клыки попрятали, – буркнула Марфа, качая колыбель. Сына она никому не доверяла. Сама кормила – и муж не протестовал, радовался, что жена ребенка любит и сын здоровым вырастет, ставила колыбель в соседней спальне, чтобы услышать ночью, ежели малыш заплачет, лишний раз придворных не подпускала – смотри с расстояния в два метра, а руками и вовсе не тронь…

      За ребенка Марфа кому угодно бы глаза выцарапала.

      – Да ведь не только в шляхте дело. Простые люди куда как лучше к нам относиться стали, это важно! Вот увидите – и десяти лет не пройдет, как будем друг к другу в гости ездить!

      – Твои слова да Богу в уши.

      – Верьте, государыня. Да и сестра ваша так говорит!

      – Да,