Сказки Сфинкса. Юлия Деулина

на всё, на всё, Чёрный герр!

      Взываю к тебе, взываю к тебе!»

      Вернулся домой с далёких морей

      Рыбак-капитан с женою своей,

      Только ему не откроют дверей —

      Боятся хуже проказы.

      Жена холодна и бледна как смерть,

      На капитана всем страшно смотреть:

      Два рога козлиных на голове,

      В глазницах два жёлтых глаза.

      К Чёрному герру он снова воззвал:

      «Зачем мне рога твои и глаза?!

      Верни мне лицо, верни, я сказал!

      Вот, четвертак твой, держи!»

      И капитан полез за монетой

      Но понял – больше в кармане их нет.

      «В море последнюю отдал ты мне,

      Последнюю часть души.

      Сказал мне, сказал мне, сказал: Чёрный герр,

      Взываю к тебе, взываю к тебе!

      Согласен на всё, на всё, Чёрный герр!

      Взываю к тебе, взываю к тебе!»

      Собака

      Ой, ты же, девка, дура дурой,

      Пошто пошла одна к кургану,

      Зачем просила волчью шкуру

      У старой знахарки упрямо?

      Ой, ты же, девка, дура дурой,

      Пошто тащилась через чащу,

      Где повстречался знахарь хмурый,

      У коего рогатый – пращур?

      Ой, ты же, девка, дура дурой,

      Зачем черпнула из колодца

      Воды зеленовато-бурой,

      Что мёртвой у людей зовётся?

      Ой, ты же, девка, дура-дурой…

      Зря полюбила волколака!

      Сидишь с хвостом, одна, понуро.

      А он к другой ушёл, собака.

      Голоса

      Без короля и мужа,

      без пастыря, отца,

      мы кружим, кружим, кружим,

      вселяем ужас в души,

      любовью жжём сердца.

      …

      Болят колени, устала спина,

      кудри выбились из-под чепчика,

      но так упорно молится она,

      плачет о том, что была рождена

      такой трусливой, слабой девочкой —

      не слышит всё небесные гимны,

      а слышит только их томный шёпот —

      пугающий её и любимый,

      рождающийся в тёмных глубинах

      чащоб. И оседает как копоть

      на сердце её молитва лесов,

      молитва холодных от влаги трав,

      молитва свободы – их главный зов,

      звенящий погромче колоколов

      в её голове. Пропадёт с утра,

      затихнет он, и дневные труды

      её займут до заката опять.

      Муж нелюбимый ей до тошноты,

      работа тяжёлая. Темноты —

      манны небесной останется ждать

      уставшей, разбитой, грустной, больной

      и красоту потерявшей быстрей,

      чем думалось ещё тогда, давно,

      в детстве… И снова ночь, снова темно,

      снова молиться, всё злее и злей,

      чтоб голоса становились громче,

      чтоб за собою звали и звали.

      Она уже точно уйти хочет,

      прямо сейчас, среди этой ночи,

      лишь бы унять всю боль и печали.

      Она напевает их песню. Как будто случайно.

      Без короля и мужа,

      без