Дом номер тридцать. Катерина Алёшина

знакомство, – весело сказал Никита.

      – За знакомство, – повторила Лера.

      Повисла неловкая пауза. Никита смотрел добрым открытым взглядом из-под светлой чёлки.

      – Эти картины все твои? – спросила Лера, чтобы нарушить тишину.

      – В основном.

      – Какая твоя любимая?

      – Хм. Моя любимая всегда та, что пишу сейчас.

      – Которая? Покажешь?

      Никита смущённо улыбнулся и пошёл на балкон.

      – Идём, покажу. Масло сильно пахнет, – пояснил он.

      Лера вышла вслед за парнем.

      На балконе царил сумрак, пахло вечерней свежестью и еле уловимо едкой краской.

      Никита включил настенный фонарь. Лера в который раз подивилась тому, как здорово он всё оборудовал.

      На старой, облупившейся тумбе, прислонённый к стене, стоял холст. Лера поняла: он не закончен. Настенный фонарь создавал резкие тени. В ночной полутьме картина казалась особенно мрачной. У Леры защемило сердце. По центру был изображён силуэт девушки, сидящей с ногами на подоконнике узкого высокого окна. Хрупкая фигурка обнимала свои колени. А с обеих сторон к ней будто бы тянулись неосязаемые тени.

      Лера всматривалась заворожённо и чувствовала нечто вроде дежавю. От этого ощущения стало зябко и неуютно.

      – Образ пришёл, – поделился Никита. – Это пока только набросок. Хочу, чтобы чувствовалось, как в окно врывается ветер, треплет волосы.

      – Очень красиво, – перебила его Лера, – и тревожно. То есть атмосфера тревожная.

      – Пожалуй, – согласился парень.

      – А по бокам – это что?

      – Не знаю пока, ещё не понял.

      Лера хмыкнула, а у самой по спине пробежал холодок.

      – Это вроде как борьба света и тьмы. Пока она сидит в прямоугольнике света, с ней ничего не может случиться. Но тени наползают и пугают её, – объяснил Никита.

      Лера вздрогнула.

      – Ты замёрзла?

      – Нет, но тут и правда свежо, – неловко ответила Лера и тут же спросила: – А как ты придумал этот образ? Откуда он взялся? Увидел где-то?

      – Да нет, просто пришёл в голову. Я даже объяснить не могу, у меня иногда так бывает, как будто из ниоткуда.

      Лера немало изумилась, хотя и с ней случалось такое. Только образы она писала не красками, а словами.

      – Ладно, идём, а то совсем замёрзнешь, – сказал Никита. – Ночи ещё холодные, вот скоро лето будет… – мечтательно заметил он. – Любишь лето?

      – Да, только не жару.

      – Верно, я тоже.

      Никита уселся на кровать с бокалом. А Лере стало неловко, и она медленно пошла по комнате, рассматривая всякие безделушки.

      – Ну а ты? Давно пишешь? – вдруг спросил парень.

      – Нет, пару лет, – преуменьшила Лера.

      – Да ладно?

      – Вообще, я в школе ещё писала всякую ерунду, ну ты понимаешь, детские глупости. Я ж не думала, что в писатели подамся.

      – А что так?

      Лера пожала плечами.

      – Это же несерьёзная работа – писатель, – сказала Лера словами родителей.

      – Как тогда