Радиация сердца. Евгений Рудаков-Рудак

ты чего… оденься, холодно.

      Марфа обмоталась, не поняла чем, обняла Ваню и пошли в избу. Он поскользнулся, она протянула к нему руки и увидела кровь на ладонях.

      – Сыно. ок, не трогай меня! – завыла. – О. ой, это я убила его, сыно. ок, гля, кровища… Ой, мамочка! Чем я его… Ничего не помню!

      Она стала хватать все тряпки, что попадались под руку и тереть с ожесточением руки, живот, лицо. Глядя на мать, Ваня и сам заскулил, как ушибленный щенок. В состоянии озноба, от страха или холода, обессиленные, они снова легли на кровать, укрылись одеялом и тесно прижались. Тяжелый беспокойный сон снова сморил их.

      Марфа проснулась, когда сумеречный утренний свет стал заполнять избу через маленькие окна. Сидя на кровати начала вспоминать и осознавать ситуацию, а измученный впечатлениями и страхом Ваня стонал, то и дело вздрагивал во сне. Она тупо осмотрела себя, обернулась старым одеялом и осторожно заглянула за занавеску. У стола… в луже застывшей крови лежал Степан Сивухин, уполномоченный НКВД. Кровь была везде: на полу, на столе, на стенах – руках, ногах и даже на теле Марфы, а Ваня был обрызган с головы до ног так, словно он попал под кровавый дождь. Голова кружилась, кидало по сторонам, ноги подкашивались, тошнило и несколько раз вырвало. Шаг за шагом она выдавливала из своего помутненного сознания и восстанавливала по крупицам события дня… вечера.

      Постепенно в голове Марфы начали собираться обрывки видений, из которых она составила картину вчерашнего дня. Вспомнила, что Вани не было в избе до того, как у неё наступило помутнение, почему тогда он обрызган кровью до самой макушки, что это означает, что он мог видеть, как произошло страшное убийство. Ваня еще спал и она решила, чтобы не сильно пугать его, прибраться. Сил хватило только чуть протереть пол, сходить в баню и смыть с себя холодной водой кровавые следы. Потом она разбудила Ваню и шатаясь, едва не падая, отнесла его в баню и тоже помыла. Холодная вода привела их в чувство, а после и Ваня рассказал свою историю этого страшного дня. И получалось, что он прибежал по зову мамы. Ей было непонятно одно – это Ваня убил злодея, или всё случилось по-другому. Странно было и то, что во лбу убитого торчал не рог, а затвор берданки! Убит он был не зарядом картечи, а затвором, который вырвало при выстреле и он наполовину вошел в глаз. Сам Ваня не помнил, как всё произошло, но Марфа еще со слов сына Коли помнила, что затвор при выстреле может вылететь только в сторону того, кто нажимал на спуск. Выходит… стрелял сам Сивухин? Ваня смотрел то на залитые кровью глаза злодея, то на маму, их трясло и они не знали, что им дальше делать.

      – Мам, а дядька, сука, насовсем убитый?

      – Насовсем, сынок… подох злодей.

      – А кто его убил?

      – Корысть, сынок, злоба лютая. Это как война.

      – Мам, а мы играли в войну, так всем было весело и никого ни разу не убили.

      – Кабы все так воевали. Ох, горе-то какое!

      – Мам, на войне красноармейцы с немцами всегда воюют, а дядька этот за кого был?

      – За