Никто, кроме нас.

знаю, что сказать, – поджал он губы.

      Смогла лишь покачать головой.

      – Я не могла оставить его умирать, – взгляд опустился в пол, и я чувствовала, как ломаюсь. Но Маттис поспешил на помощь. Он обнял меня, прижимая ближе и тихо шепча на ухо, что все понимает.

      – Все пройдет.

      – Я приму душ, – отстраняюсь, делая шаг назад.

      Маттис кивнул, внимательно смотря в мои глаза.

      – Ты же справишься, да? – он переживал, знаю.

      Но сейчас, мне, как никогда нужно одиночество.

      – Все будет хорошо, – выдавив из себя улыбку, скрылась в ванной комнате.

      Как только закрываюсь на ключ, судорожно начинаю стягивать с себя вещи, впитавшие кровь Даниэля. Холодная вода пронзает каждую частичку кожи. Со рта вырывается вздох. Я дрожу, постепенно меняя температуру воды. С холодной до горячей, что пар затмил стеклянную кабинку.

      Начинаю тереть кожу до скрипа. Словно это могло помочь смыть сегодняшний день. Вот я открою глаза и это окажется сном. Страшным сном, который вскоре забудется.

      Нет Даниэля. Нет ничего.

      Выйдя из кабинки, завернулась в полотенце и привстала перед зеркалом. Я часто делала это. Смотрела на себя, на свои шрамы, на свое лицо и глаза. Будто бы искала осколки прежней себя.

      Шрамы больше не скрывала. Комплекса не было. Я приняла тот факт, что рубцы – часть меня. Часть моего израненного сердца. Моей жизни. А смотря на свои глаза, хотелось увидеть прежний блеск. Блеск, который так ярко засверкал рядом с Даниэлем и так быстро погас.

      Думаю, мои глаза блестят только с Тиной.

      Мой смысл жизни. Мой стимул жить дальше.

      И что я скажу ей, когда она увидит Даниэля?

      Нет. Она ни в коем случае не узнает о нем. Не узнает о своём отце.

      Я отгорожу Тину от него любым способом. Как только Даниэль придёт в себя, он исчезнет из нашей жизни, как будто и не появлялся. Он никогда не узнает о Тине.

      Только поэтому, как только выхожу из ванной, задаю Маттису единственный вопрос:

      – Ты сможешь забрать Тину на несколько недель?

      Сначала он удивился, но быстро понял и согласился. Пришлось будить Тину, объясняя, что придётся пожить у Маттиса, и я заберу её, как только улажу дела с работой. Малышка отреагировала спокойно. Прежней злости в фисташковых глазах больше нет. Маттис все уладил. Он помог собрать вещи, и ближе к шести утрам я открыла дверь, провожая их.

      Маттис усадил Тину на детское кресло. Я крепко поцеловала её, пытаясь как можно сильнее обнять.

      – Всего несколько дней. Я буду приезжать.

      Малышка растянула озорную улыбку.

      – Дядя Маттис обещал показать лошадок.

      – Обязательно, – снова поцеловала дочь и повернулась к Маттису.

      – Спасибо. Я…просто не могу, что бы она…

      – Я все понимаю, – Маттис вновь обнимает меня, – Все будет хорошо.

      – Он уйдёт, как только придёт в себя, – не знаю, говорю это ему или себе. Но мне нужно было выразить все вслух.

      Даниэль уйдёт из моей новой жизни.

      Я забуду этот