Никто, кроме нас.

воду.

      Может он просто пьян?

      Присев на колени, аккуратно поворачиваю его на спину. А потом все стало белым шумом. Руки застыли на мокрой ткани пиджака. Пульс сорвался с ритма. Казалось, я забыла, как дышать.

      Нет. Нет. Нет.

      Этого не может быть. Мне все это сниться?

      – Боже мой…, – прикрываю рот рукой, не в силах поверить своим глазам.

      Даниэль.

      Передо мной лежал Даниэль. Его лицо было слишком бледным, а губы посинели до ужаса, что повергло в шок. Белая рубашка покрыта кровью, хотя назвать её белой было уже невозможно.

      Тело внезапно пронзило пугающее чувство страха. Руки стали дрожать.

      – Даниэль, – сорвался шепот, а следом и слезы.

      Позабыв обо всем, коснулась его лица, судорожно трясущимися пальцами.

      Холодный. Он был таким холодным, что заплакала еще громче.

      Почему я плачу? Я его ненавидела. Человека, который убил мою мать. Убил меня. Мое доверие. Мою любовь. Почему я черт возьми плачу?

      Потянулась к жилке на его шее, боясь ничего не почувствовать.

      Я плакала. По правде, плакала.

      Надеялась никогда его не видеть. Но сейчас согласна видеть каждый день, лишь бы билось его чертово чёрное сердце.

      Два пальца прижались к его шее. Тихо. Безжизненно.

      – Дьявол, нет, – всхлип вырвался с большей силой.

      Два пулевых ранения. Он был в воде, черт знает сколько часов. Сколько он пролежал здесь?

      Разве может человек выжить после этого?

      Но это же Даниэль. И как бы больно он не сделал мне, он отец Тины. Я должна его…спасти.

      Руки сцепились поверх друг друга, и я поставила их на его грудную клетку, делая массаж сердца.

      Один. Два. Три.

      Пальцы вновь касаются его жилки. Ничего.

      – Давай, черт возьми, ты должен жить, гребанный ублюдок.

      Четыре. Пять. Шесть.

      Снова проверяю пульс. Теперь приложив ухо к его сердцу. Опять ничего.

      Слезы стекали ручейком по щекам, пока я продолжала делать одно и тоже до боли в мышцах.

      Семь. Восемь. Девять.

      Наклоняюсь ближе, пытаясь уловить хоть малейшее дыхание на своей мокрой коже. Пальцы ощупывают пульс. Я нажала сильнее и закричала.

      Пульс был таким тихим. Словно ниточка вот-вот и разорваться. Но она была. Эта ниточка держала его здесь.

      Действую рационально, когда стягиваю с себя футболку и оставаясь в одном спортивном лифе, начинаю рвать ткань на две части. Сдираю пуговицы рубашки Даниэля. Рвотный позыв не заставляет себя ждать, но я держу самообладание, прижимая обе ткани на две раны. Прямо на животе и в области ниже груди. Руки пачкаются в крови, но я постоянно тянусь к его жилке, боясь потерять.

      Включив телефон захожу в звонки. На секунду хочется набрать номер полиции, но я быстро оттягиваю себя от этого. Его ранили здесь. Это очевидно. Враги. Это точно враги. Они захотят удостовериться в его смерти, и как только узнают о пребывание Даниэля в больнице, захотят закончить начатое.

      Думала несколько секунд,