Тайна заброшенного монастыря. Андрей Гордеев

Сам бы так действовал! Вот ведь, встретили они казаков не на ходу, а стоя. Значит, уже раньше казаков услыхали, приготовились! К обочине прижались. А почему? Потому что охватили их казаки только с двух сторон. И разворачиваться назад сподручнее было. А как стреляли! Троих казаков за секунды уложить! И сидя-то! На это только разведчик способен. Так что противник нам попался нелёгкий. Но и мы не лыком шиты! Шли они в сторону Тахручья. Вот здесь, – есаул ткнул карандашом в нарисованную им схему и дальше стал показывать на схеме ход своих мыслей, – на Тахручей они пришли из Пухты или из Педасельги. Туда же и должны вернуться после встречи с казаками. В Тахручей они теперь не полезут – нас должны опасаться, не глупые. А если они куда обратно надумают вернуться, найти мы их… можем не найти! В ночь нам сейчас опасно ехать. В любой деревне собаки переполох устроят. И местность нам незнакомая. Надо по обстановке действовать! К рассвету мы должны быть в Педасельге. А там как повезет, – закончил есаул.

      Вскоре в избу, где сидели казаки, возвратился казак Елисеев, посланный к жене умершего священника Савелия. Он рассказал интересные вещи. Оказывается, действительно есть в Петрозаводске священник Мифодий. Но то, что отцу Савелию осталось жить недолго, его жена знала. Месяц назад приезжал доктор из города, посланный олонецким епископом! Врач-то и сказал, что батюшка Савелий уже не жилец, но просил жену никому, в том числе мужу, не говорить об этом.

      – Значит, – задумчиво сказал есаул Кабанов, – расстрелявшие казаков людишки нагло врали уряднику Елизарову о цели своей поездки. А зачем врать-то? Мало ли простых причин придумать можно! Что-то тут не так. Ну да ладно, завтра разберемся.

      Раненого казака Григория есаул решил оставить, хоть молодой казак и рвался в бой.

      – С больной рукой винтовку ты держать не сможешь! – отрезал есаул.

      Не хватало одного коня, но коня с радостью одолжили солдаты: встречаться второй раз с лихими мужиками они совершенно не желали, а так как бы приняли участие в отмщении обидчикам. Но казаки и не рассчитывали на помощь бывших дезертиров. Ранним утром из Еремеева посада в сторону Педасельги рысью выехали восемь всадников – семь казаков и есаул Кабанов. Этим же утром, но чуть ранее, из деревушки Пухта в сторону поселения Погост тронулись двое саней. В санях сидели трое посланников протоиерея и подросток Григорий. Было темно. До рассвета оставалось три часа.

      9.

      Небо начинало светлеть. В утренней морозной тишине сухо потрескивали стволы высоких елей. На более светлом пригорке широкого тракта стояла группа всадников. Двое спешившихся военных осматривали при свете горящих факелов что-то на снежном насте. Свет от огня причудливо искажал фигуры лошадей и людей, багровыми пятнами выхватывал лежащий на обочине и у деревьев снег и обрывался на черной стене леса.

      – Вот здесь их и положили, – негромко сказал бородатый казак, внимательно вглядывавшийся в следы на дороге.

      – Да, Елисеев, – согласился другой в форме есаула.

      – Вот