Маньяк в городе. Андрей Михайлович Глущук

И здесь что-то придётся придумывать. Но это уже техническая проблема.

      Воробей, наконец, отволок неподъемный кусок с тротуара на газон. Здесь ему уже никто не мешал истязать корку в свое удовольствие. Он: то налетал на нее, то, косясь, пританцовывал вокруг несчастного сухаря, то отбегал к лужице – залить водичкой колючие крошки.

      “Нужно заглянуть в прокуратуру. Может быть, пришли результаты анализом. А потом в магазин. Жена просила купить пельмени на вечер.” – Сергеев с завистью проводил взглядом сытого, беззаботного воробья и завел двигатель.

      10

      Дима лежал и смотрел в потолок. Собственно, изучение потолка, в перерывах между сном и едой, теперь стало его основным занятием. Каждая выпуклость, каждая ямка, каждая трещинка над ним навсегда отпечаталась в его мозгу, как наскальный рисунок первобытного человека на стенах пещеры. Он изучил потолок с той же тщательностью, с какой астроном изучает звездное небо. Выискивая в узорах трещинок и пятен изображения реальных и фантастических животных, Кириллов обдумывал свое положение. Диме повезло: ночь на холодной земле не обернулась воспалением легких. К сотрясению добавилась только банальная простуда. Счастливо отделался. Кашель шел на убыль. Температура приближалась к эталонным 36,6. И, по уму, пора было заканчивать с благородным занятием составления карты потолка и приступать к чему-нибудь более обыденному и полезному. Но он до сих пор не мог собраться с силами и заставить себя двигаться по-настоящему. Выползание во двор по естественной надобности были не в счет.

      Вставать действительно не хотелось. Последние три года Дима не знал, что такое отпуск. Прошлогоднюю больничную эпопею признать отпуском – язык не поворачивался. А так: каждый день подъем в шесть утра, потом цех с серыми закопченными окнами, не знавшими тряпки с Великой Октябрьской Революции. “Сверх современный” станочный парк, полученный по репатриации от Германии. Станки постарше были конфискованы советской властью у сибирских заводчиков. Завод, на котором зарабатывал жилье Дима, был ценностью скорее исторической. Его корпуса знали и лучшие времена, и лучших хозяев. С этих строений, сегодня более пригодных для съемок фильмов ужасов, начиналась строительная индустрия города. Теперь индустрия ушла, а здесь остались: вор-директор, главбух да два десятка рабочих, достраивающих трехэтажные коттеджи хозяина, его секретарши и главного инженера. В число двух десятков еще не сокращенных “счастливчиков” попал и Дима.

      О зарплате на заводе говорили каждый день, но не видели ее уже больше полугода. Понятно, что выходные приходилось тратить на зарабатывание денег. Дима неплохо разбирался в автомобилях, и семейный бюджет напрямую зависел от его “воскресников”. Субботу и воскресенье Кириллов проводил в большом боксе частной мастерской, где заправлял его друг детства Сергей Ларьков. Ремонт чужих машин не был лучшим способом отключиться от заводских проблем, но зато помогал решать проблемы финансовые. Этот